— Надеюсь, вы оба не против? — усмехнулся я и поочередно посмотрел в глаза друзьям.
Как и предполагалось, ответом мне были два хищных оскала.
— Как думаешь, зачем им столько деревьев? — шепотом спросил я у Ми, когда мы, подобравшись поближе к опушке, лежали за широким стволом старого поваленного дерева.
Риск быть обнаруженными минимален — люди действительно очень боялись Каменного леса. Женщины и несколько детишек, так вообще старались держаться в нескольких метрах от опушки.
Орки, к слову, храбростью также не отличались. Они расположились вокруг здоровенного костра и периодически с опаской вглядываясь в темноту чащи, занимались своими делами.
— Готовят лагерь для племени, — ответил Ми. — Большой лагерь. Скоро здесь будет не протолкнуться.
— Хм… Тогда это многое объясняет… — задумчиво прошептал я.
— Что ты задумал? — спросил Ми.
— Хочу предоставить этим людям право выбора. Судя по их виду и состоянию — они долго не протянут.
— Согласен. Оркам плевать на них. Посмотри вон на тех мужчин. Видишь?
— Шрамы от ожогов?
— Да, — кивнул Ми. — Это метки беглецов. Их не убили только потому, что они еще могут приносить эски и скрижали. Судя по худобе, их давно не кормили. Да и теплой одежды тоже почти нет. Они скоро умрут.
— У орков странная логика. Зачем убивать тех, кто может приносить прибыль?
— Это наказание — урок остальным, — ответил Ми. — Рабы не должны думать, что их жизнь ценна для орков. Да, они приносят прибыль, но это не повод безнаказанно нарушать законы племени.
— Хм… Тогда все ясно. А эти женщины и дети?
— Это их семьи. Орки разрешают рабам жить вместе и заводить детей.
— Больше рабов — больше прибыли, — зло процедил я сквозь зубы.
— Верно, — грустно ответил Ми.
Перед тем, как начать действовать, мы решили еще некоторое время понаблюдать за происходящим. И чем дольше я смотрел, тем злее становился.
У мужчин на лицо истощение. Видимо, отдают свою еду детям и женам. Состояние последних не лучше. Все одеты в какие-то лохмотья. Не люди, а скелеты.
Худощавые ренегаты на их фоне выглядят отъевшимися боровами. Да и одежка на них более или менее сносная. Дураку ясно — отбирают у бедолаг последнее.
Уровни людей от десятого до третьего. Самый высокий у мужика с топором. К слову, это единственный топор на всех. Четверо предателей вооружены палками, которые они периодически пускают в дело, раздавая удары направо и налево. В такие моменты, мне стоило труда не сорваться. Но я старался держать себя в руках. Всё нужно сделать быстро и чисто — иначе могут погибнуть пленники.
Наблюдая за весело хихикающими и что-то жрущими орками, я тихо обратился к гремлину:
— Напомни-ка мне, братец, какой радиус у твоего купола невидимости…
— Три метра, — быстро ответил Ми. — Время — десять минут.
— Десять? — хищно усмехнулся я. — Так ведь это же целая вечность…
Осмотревшись еще раз, я спросил у Обжоры:
— Уверен, что часовых нет?
Харн в ответ лишь снисходительно фыркнул и нетерпеливо ударил чешуйчатым хвостом по земле.
— Хорошо, — кивнул я и обратился к Ми:
— Когда будешь готов — активируй заклинание.
Не прошло и секунды, как система сообщила мне, что нас накрыл «купол невидимости». Стараясь шагать одновременно, мы довольно быстрым шагом вышли из-под укрытия деревьев и осторожно двинулись в сторону костра.
Заклинание, позаимствованное у шамана, действовало безукоризненно. Нас никто не замечал. Будь среди орков, кто-нибудь с высокими показателями «чутья» мы бы вряд ли так свободно пересекли весь лагерь. Но какой дурак отправит на охрану полуживых рабов серьезных бойцов? Да еще и глубоко у себя в тылу? Самый высокий уровень среди погонщиков — двенадцатый.
Когда до отвратительно хихикающих орков осталось меньше восьми метров, я активировал «таран». Так как они сидели плотно друг к другу, заклинание накрыло всех восьмерых. «Купол невидимости» исчез. Обжора и Ми, не теряя времени, ринулись собирать кровавую жатву. Я же развернулся и посмотрел в сторону ренегатов.
Наша атака была настолько неожиданной и быстрой, что те замерли каменными статуями удивленно раскрыв рты. А вот мужик с топором, к слову, на лице которого было больше всего ожогов, медлить не стал.
Тяжелый колун со всего маху опустился на башку ближайшего надсмотрщика, которая разлетелась красными ошметками, словно переспелый арбуз.
Смерть подельника живо отрезвила троих оставшихся, но к моему удивлению, они не бросились на дровосека, а кинулись врассыпную. Но те, кого они еще несколько мгновений назад избивали палками, не дали им далеко уйти. Кажется, я впервые наблюдал народный гнев и ярость. Расправа над предателями была короткой. Их чем-то кололи, били, рвали на части. В бойне участвовали все — мужчины, женщины и дети. Через несколько секунд все было кончено.