Вошли в магазин. У одной из касс стояла фру Хермансен с полной сумкой.
•— Я оставлю здесь сумку ненадолго, только забегу к Андерсенам.
Сказано это было так громко, что все слышали. А ведь утром в большом магазине самообслуживания было полным-полно.
Возможно, фру Хермансен сказала так с умыслом. Дело в том, что несколькими днями ранее каждая семья нашла в почтовом ящике конверт, в котором содержалось торжественное приглашение, напечатанное золотыми буквами: «Хильдур Софи Эвенсен и Карл Альфред Андерсен имеют честь пригласить вас на бракосочетание 20 июля в 18 часов. Бракосочетание имеет быть в саду».
В доме Андерсенов царила полная неразбериха. Повсюду возились рабочие, Эрик и два столяра ломали перегородку. Гостей пригласили столько, что большая комната всех вместить не могла.
Сам Андерсен стоял у зеркала в маленькой комнате и следил за тем, чтобы все шло своим чередом. Он примерял полуготовый фрак; портной, ползавший на коленях и проверявший длину брюк, изо всех сил пытался поскорее закончить работу, ибо Андерсен ни минуты не мог постоять спокойно.
— Нет, нет, не так, шевели мозгами, когда ломом работаешь! — кричал он Эрику и подкладывал чурбан под лом; пятидюймовый крюк выскакивал, издав скрипучий звук. — К лому тыща подходов. Каждую доску нужно отрывать по-своему.
— Я никогда этому не научусь, — стонал Эрик. С него ручьями тек пот, руки были ободраны.
— Чепуха. Станешь постарше — и мы сможем работать вместе. Откроем свою фирму. Строительный подрядчик может обанкротиться, но кто сносит дома, тот может и все выиграть, а терять ему нечего!
— Недурная идея, — с надеждой в голосе проговорил Эрик.
— Ты не можешь себе представить, что попадается за старыми стенами! Наворованные вещи, любовные письма, а однажды мы нашли скелет.
— Скелет? — закричал вошедший Рогер.
Оба столяра отложили инструменты и подошли поближе, чтобы послушать. Никто не заметил вошедшую фру Хермансен.
— Скелет женщины, — продолжал Андерсен, колотя по дверному косяку.
— А как ты узнал, что он от женщины?
— У него широкие бедра.
— Врешь! — удивилась Сильви.
— Вру? Когда мне самому пришлось разбивать скелет? Он лежал за панелью. Но иногда можно найти очень ценные вещи. Однажды мне попались две бутылки портвейна Робертсен 1842 года. Такой портвейн пил Черчилль, когда приезжал сюда в сорок седьмом.
Дверной косяк с шумом рухнул, и Андерсен потер руки.
— А теперь, ребята, выпьем пивка!
Андерсен открыл люк в подвал и исчез. Вернувшись с пивными бутылками, он увидел фру Хермансен. Страшно смутившись, поставил бутылки, чтобы поздороваться. Эрик тоже засмущался, увидев мать.
— Я не буду мешать, вы же хотели угостить пивом мужчин, — кивнула она в сторону столяров и Эрика.
— А вы не выпьете пивка, фру Хермансен?
— Я пришла повидаться с фру. И с Туне, — добавила она и улыбнулась Эрику.
— Они в спальне… Там портниха! — Андерсен от бросил в сторону какие-то доски, чтобы можно было пройти. — Извините за наряд, — застыдился он. — По-моему, фрак — это чушь. Но моя жена очень хочет, чтобы я был во фраке, а в нынешнем разе нужно быть снисходительным! — и проводил гостью на второй этаж.
Портниха, которая шила подвенечное платье фру Андерсен, была замужем за портным, примерявшим теперь фрак Андерсену. Оба специализировались на свадебных нарядах и давали общую рекламу в «Афтенпостен». Его звали Сигурд Людерсен, а поскольку у его отца было то же имя и та же профессия, он прибавлял к своему имени «младший», хотя уже давно перешагнул границу среднего возраста. Жена была еще старше, но это не бросалось в глаза, поскольку она была скроена из крепкого материала — маленькая, сильная, с немного брюзгливым выражением на круглом как шарик лице. Во время работы рядом с ней всегда стояла бутылка пива, кроме того, она курила сигары и использовала их в качестве подушечек для булавок. Некоторые клиенты жаловались, что от подвенечных нарядов несет пивом и гаванскими сигарами.
Сейчас она стояла, окидывая критическим взглядом фру Андерсен. Туне прикрепляла матери фату, чтобы посмотреть, как все это будет выглядеть. Фру Андерсен вдруг превратилась в смесь тюля и невинности.