— Прекрасно!
— А к супу я предлагаю Jeres Grande Reserve.
Андерсен, запинаясь, попробовал повторить.
— К рыбе…
— А будет что, семга?
— Семга, — подтвердил метрдотель. К ней мы предлагаем Clos des sorcieres.
На этот раз Андерсен повторил бойко, а метрдотель тихо скрежетнул зубами.
— А теперь главное блюдо.
— Мясо!
— Конечно! К нему красное вино и портвейн к десерту, — быстро проговорил метрдотель, чтобы прекратить этот бессмысленный разговор. Андерсен остановился.
— Какой марки?.
— Ferreiras Superior Tawny.
Иностранные слова вылетали из носоглотки метрдотеля, как звуки чудесной музыки.
— А нет ли у вас Робертсена?
— Какого прикажете?
— Робертсена 1842 года. Это хорошее вино. Метрдотель украдкой взглянул на бензиновый насос, где Сильви качала воду в блюдо. Откашлялся.
— А вы знаете, что называете самое редкое вино в мире? — Андерсен кивнул. — Когда наш ресторан организовал обед в честь визита персидского шаха, мы обращались в посольства в Париже и Лондоне, чтобы раздобыть это вино, но ничего не достигли.
— Вот как, и шаху оно нравится? Эти ребятишки знают, что хорошо, — просто проговорил Андерсен.
Голос метрдотеля повысился на целую октаву.
— В последний раз Робертсен 1842 года подавали во время визита Черчилля в сорок седьмом, когда муниципалитет Осло устраивал ленч в вилле Хефтюе. Откуда взяли эти бутылки, для нас остается тайной.
— Это я их раздобыл, — сказал Андерсен. — Извините!
Он оставил метрдотеля и поспешил к воротам, у которых остановилась машина. Длинноволосый бородатый молодой человек высунулся из машины. За ним Андерсен углядел еще троих юношей со столь же пышной растительностью.
— Вечер здесь будет?
— Это «Билли Дилли»! — благоговейно прошептала Сильви.
Андерсен решил, что это кто-то из приглашенных женой, но когда один из приехавших сказал, что хочет поговорить с Хермансеном, стало ясно, что произошла ошибка, и машина умчалась.
Пастор Аяксен, сойдя с автобуса, от остановки пошел пешком. От шоссе до поселка четверть часа ходьбы, и эта прогулка была ему очень нужна и потому, что он любил ходить пешком, и потому, что нужно было время, чтобы подготовить проповедь. Он прочитал четыре сборника свадебных проповедей, но оказалось, что ни одна из них не годится. Случай слишком своеобразный. Венчание происходит в саду, к тому же статут брачую-щихся таков, что будет ошибкой взять за исходный пункт слова апостола Павла, величайшего авторитета в области брака. Апостол Павел тоже тут не годится. Он слишком строг, его изречения слишком однозначны и категоричны. Лучше всего обратиться к Иоанну, апостолу любви; то, что он был взят живым на небо, также дает простор для более свободного толкования.
Пастора тревожило и то, что горизонт затягивался сизыми тучами, вдалеке уже слышался слабый гром. Поэтому Аяксен почувствовал облегчение, подойдя к магазину и увидев здесь толпу.
Дети и взрослые были празднично одеты, а площадь украшена флагами и транспарантами. Аяксен решил, что венчание из-за погоды состоится под крышей, он был новичком в поселке и ничего не знал о юбилее, поэтому уверенно направил свои стопы к входу.
Хермансен тоже обрадовался, увидев пастора. Оркестр был давно на месте, «Билли Дилли» уже тут, и теперь ждали только фокусника. «Это, наверное, он», — подумал Хермансен.
— Вам надо переодеться, — сказал он, бросив взгляд на маленький чемоданчик Аяксена. — Первая дверь налево.
Аяксен прошел через убежище — большое, длинное помещение с побеленными известкой стенами, напоминавшее церковь, если б не противогазы и широкий ассортимент висевших повсюду огнетушителей, топоров и электрических фонарей. Здесь тоже все было разукрашено, на невысокой трибуне маленький джаз уже подбирал мелодию. Аяксен прислушался к электризующим ритмам ударника и удовлетворенно кивнул. Он сам при всей смиренности любил джаз и с успехом использовал в работе с молодежью; музыка была фоном, на котором декламировались отрывки из нового издания Библии.
Он несколько растерялся, войдя в тесную раздевал ку и увидев четырех длинноволосых юнцов. Они меня ли элегантные белые сорочки и темные костюмы на брюки из дерюги, рубашки с блестками и ботфорты на высоких каблуках, тщательно причесывали свои гривы издавая при этом некую смесь хриплых гортанных звуков и пения.
— А это что за тип? — спросил один из парней, явно руководитель. Он подошел к пастору, делая какие-то странные гимнастические упражнения ногами, чтобы влезть в узкие штаны.
— Нам не совсем ясно, что тут будет, карнавал или еще что?