Когда, дергая ее за руку словно куклу и прикрикивая, мужчина ушел, я выбрала ленты и вышла в снег, на улицу. В голове все еще бродили тяжелые мысли о браке, о моих родителях, о Каэне и еще много чем. В основном меня тревожила встреча с Даниеллой. Этот день всегда меня радовал и тревожил в равной степени.
Наверное, я до сих пор не смогла смириться, что моя сестра оказалась в пансионате, пока я добывала деньги на хлеб насущный. Наверное, и Андетта появилась в моей жизни именно потому, что я не могла простить этого себе. Я мало могла что изменить, и мы обе с Даниеллой это знали, однако также она знала, что я виню себя, а я – что она злится на меня. Не то чтобы она попала в плохой пансионат, просто нам разрешали видеться не так часто. Почти никто в этом городе не знал, что у меня есть сестра, да и я не слишком об этом распространялась. Мне пришло официальное письмо, что я могу приехать. Так что я, как и обычно, взяв больничный на этот день, вышла утром во холод и слякоть утра и отправилась за город.
Глава 7. Даниелла
В пансионате моя сестра оказалась по моей вине. Когда мы, убегая от прошлого, оказались в Столице, как и обычно это случается, оказалось, что кушать нам нечего и не на что жить, я перебивалась с одной подработки на другую. И вот однажды одна пожилая леди, которой я помогала в доме, попросила своего сына, работающего в Гильдии, присмотреть для меня какую-то работу. Он предложил мне работу секретаря, извинившись, что оплата слишком мала для этого города. Однако, когда я услышала эту сумму, чуть в обморок не упала. Этих денег хватило бы и на еду, и на оплату комнаты. Я ликовала. Позже, благодаря таким же добрым людям, удаче и собственному везению мне предложили должность выше, потом по чистой случайности я помогла раскрыть одно дело и меня взяли в отдел. Конечно на испытательный срок, но я старалась, как могла, и смогла достичь большего. Как бы не желал этого мистер Астольф, у меня не было тузов в рукаве, не было влиятельных родных или даже мужчины, который бы продвинул меня по службе. Чаще всего приходилось вертеться самой, но всегда – удачно. Однако раскрылось наличие Даниеллы, и меня поставили перед фактом. Я не могла доказать, что она моя сестра, у нас были разные фамилии, никаких документов на руках, у меня нет мужа, и мне бы не разрешили ее оставить. Остался только один шанс, либо ее забирают в другую семью, либо Даниеллу отправляют в пансионат, пока я работаю, иначе – увольнение. На тот момент нам нужно было дожить до ее шестнадцатилетия, после этого ее бы отпустили, и ей не нужен был бы присмотр. И сейчас по прошествии этих лет, нам осталось только полгода.
Правила были такими глупыми, как и безапелляционными. Сколько бы я не просила, меня ждал категоричный отказ. Однако у меня появилась работа, я смогла переехать жить поближе к работе, часть денег я отправляла Даниелле, чтобы она могла покупать себе вещи и сладости, когда им иногда разрешали выбираться в ближайший город. Большая часть средств уходила на ту комнату, где я жила, еще часть на еду и прочие вещи. Зарплата была хорошей для деревенской девушки, но слишком маленькой, чтобы жить богато в таком большом городе.
Пансион был далеко за городом, так что я выехала рано утром, чтобы доехать к обеду. Ехать было так долго… Однако виды скрашивали мое времяпровождение в экипаже. Вокруг были поля, леса и чужие замки, уже разрушенные временем. Раньше тут был богатый район, как-то рассказывала мне Мадам, и в каждой этой разрушенной вилле, в каждом этом разрушенном замке кто-то жил. А иногда и не просто кто-то, виконты и виконтессы, принцы даже и принцессы, бароны и баронессы. Оставалось верить ей на слово.
Собственно, сам пансион был точно таким же: старым, при чем как внутри, так и снаружи. Меня еще тогда это устрашило, однако меня заверили, что все с моей сестрой тут будет в порядке, во-первых, он бесплатен, а любой другой пансион меня разорил бы, а во-вторых, он воспитывал хороших и послушных девушек, которые легко находили себе партию в светском мире. Их учили петь и танцевать кадриль, вышивать платочки и красиво сочинять мемуары. Настоящие леди. Такие остались только в преподавателях самого пансионата, а в жизни встречались все реже. Впрочем, еще как минимум полгода я вряд ли могла что-то сделать с этим. Пока она не принадлежала мне. Еще полгода и школа отпустит её, и я смогу наконец увезти её из этой тюрьмы в свой дом.