- Простите, но это бесчеловечно и жестоко. Немедленно достаньте ее оттуда.
Андетта не была моей сестрой и то там я проявила излишнюю эмоциональность, меня шокировало подобное обращение с людьми. Там была просто несправедливость, но здесь… Это другое. Это мой единственный и дорогой близкий человек. Меня переполнял гнев и желание разнести эту школу по камешку.
- Мисс Вальрис, - ее голос прозвучал угрожающе и успокаивающе одновременно. – Я напоминаю вам, это моя школа и здесь действуют мои правила.
Я вздохнула. Как бы я не желала этого, у меня здесь нет права голоса. Даже с Андеттой я могла хоть что-то, то тут…
- Надеюсь, вы хотя бы отведёте меня к ней.
Мой голос звучал глухо. Я и до этого сталкивалась с наказаниями в этой школе: от розг до морального унижения перед всей группой, но запирание Даниеллы в комнату без окон и света, чтобы он подумал аки монах в келье над своим поведением. Только монахи это делали по собственному желанию, чтобы отрешиться от житейских проблем, и насколько я знаю, дети таким не страдают. Я бы сама не была рада оказаться в подобном месте, еще и не на пару минут, а на пару дней.
Ну а пока мы шли по гулким каменных коридорам, от которых разило сыростью и могильным холодом. Шли мы в молчании, так как я принципиально не хотела начинаться разговор, внутри кипя от несправедливости, которую не могла остановить по отношению к собственной сестре. Я была рада, что сама училась не в подобной школе. Мы прошли залу с большими окнами, где юные воспитанницы приседали в плие под музыку фортепьяно. В зале было откровенно холодно, но девочки были лишь в рубашках и панталонах. Стесняться было все равно некого, мужчинам или вообще лицам мужского пола было категорически запрещено появляться даже на территории парка, не то что заходить в здание. Ещё из одной залы раздавалось вполне мелодичное пение, видимо шел урок музыки. Мы шли почти через все левое крыло здания, где как я помнила, должны были быть расположены мастерские и учебные залы, правое крыло было жилым, со спальнями, столовой и комнатами отдыха.
Само здание казалось мне мрачным и каким-то необъятным, с трудом верилось, что в подобном когда-то жил какой-нибудь престарелый граф со своей женой и сыновьями, которые после его смерти продали имение и купили дома попроще, но зато никто не был обижен. Ведь когда-то по нему сновали слуги, а половина комнат оставалась пустыми, хорошо, что сейчас здесь хотя бы школа. Мне было так неуютно, что я все же прервала затянувшуюся мучительную паузу, в которой Мадам методично цокала каблучками рядом со мной.
- И за что же была наказана Даниелла? – Я все же не смогла скрыть неудовольствия в голосе. Что же такое мог сотворить человек, что его лишают за это свободы? Не убила же оно кого-то, в конце то концов.
- Даниелла… она... – Возникла пауза, и я даже покосилась на Мадам. – Она ведет периодами себя странно. Она часто лжет.
- Именно лжет?
- Фантазирует, - тут же поправилась Мадам. – Придумывает всякие нелепости и часто пугает своих сокурсниц. И, как я уже говорила, она тяжело привыкает к порядку. Ей не хватает усидчивости… и это помимо постоянных шалостей, огрызаний на слова учителя и даже воровства.
Мадам недовольно цыкнула и покачала головой.
- Воровства? – Тут право и я засомневалась. Все остальное вполне вписывалось в мое представление о сестре.
- Да. – Мадам снова покачала головой. - Она таскала еду с кухни. Ночью.
- Это не воровство.
- Это мне решать. Обжорство, один из главных грехов, и в конец концов, это просто недостойно леди. Леди всегда должна быть слегка голодна.
Видимо, быть леди не всем доступно. Да и какое же это воровство?.. Если их тут морят голодом из благих целей. Надо конечно поговорить с сестрой об этом. Впрочем, я могла даже предсказать, чем кончится такое «поговорить». Несмотря на юный возраст, у Даниеллы был тяжелый взгляд немного впалых глаз, которыми она могла «так» посмотреть. Словно она стара, как мир, и все ей уже надо надоело и приелось, и все, что ей нужно в этом мире – покой и умиротворение. И все мои доводы сводились на нет. В отличие от Андетты, на мои слова она никак не реагировала, ни капли не боялась меня, так что я для нее давно уже не была авторитетом. Впрочем, другие – тоже. И Мадам с ее методами вполне в этом убедилась.
За одной из неприметных дверей и оказался карцер. Я ожидала, что это будет темный подвал с цепями и следами засохшей крови на стенах, как минимум, но нет. Простая деревянная дверь, крашеная пожелтевшей от времени краской. Мадам из складок своей юбки достала увесистую связку ключей на большом металлическом кольце, вытащила один из них, большой и витиеватый, а потом легко провернула три раза в замке. Из темной комнаты пахнуло затхлым воздухом и плесенью, я поморщилась. Так себе аромат…