— Т-с-ш-а, — полузадушено прохрипел толстяк. Метнулся к ведру. Зачерпнул полный ковш. Присосался, чтобы через мгновенье выронить ковш на пол. Зашарил руками по столу, роняя на пол посуду, и выскочил во двор.
Анди выглянула с любопытством следом — слуга исполнял лихой танец вокруг колодца, ухитряясь крутить цепь и дергаться одновременно. Пожала плечами, отпила из кружки. Самое то. В меру остро. Освежает.
Прав был вождь, когда говорил, что белые не переносят остроты артьеры.
— Ты! — наполовину мокрый толстяк возник на пороге кухни. Анди невозмутимо оторвалась от помешивания варева в котле, взглянула с интересом. В пустыни не встретишь толстых людей, у которых живот выпирает дальше носа. Сейчас же в мокрой рубашке живот выглядел внушительно… Интересно, у него там, как у верблюда, недельный запас воды?
— Отродье тьмы! Травить меня вздумала? Ну я поучу тебя манерам, — и он начал расстегивать ремень на штанах.
Анди азартно подобралась. Пошарила взглядом по стенам, ухватила глазом плетенную веревку — подойдет.
От первого замаха уклонилась, ответным ударом вдвое сложенной веревки скинула тарелку со стола. Толстяк взревел раненым буйволом, запыхтел яростнее, но сдаваться не думал.
— Что? Здесь? Происходит?
Злой голос пробился сквозь мучную завесу — очередной удар веревки попал по мешку с мукой, и Анди замерла, склонившись. Веревка удачно обвила ноги толстяка, один рывок — и он оказался бы на полу.
Выпрямилась. Отмахнулась от мучной пыли. В двери стоял ее хозяин, за его спиной суровой громадой высился детина с таким зверским лицом, что ладонь у Анди разжалась сама собой, и веревка послушно шлепнулась на пол. Рядом растерянной тушей, размазывая муку по щекам, замер толстяк.
Отвечать Анди не собиралась. Стряхнула муку с верхнего платья и занялась котлом — варево намеревалось подгорать, а лишить дерхов ужина в планы девушки не входило.
Толстяк шумно пыхтел за спиной, горестно подсчитывая убытки. А что там подсчитывать? Упавшую со стола тарелку Анди подхватила над полом и отправила под стол, чтоб не пострадала. Рухнувшую полку можно повесить обратно. Сковородкам ничего не будет. Кружку она склеит, а что касается муки… Посидит неделю без лепешек, если хозяин решит ее наказать. Зато как размялась! Накопившаяся за последние дни горечь выплеснулась и наконец-то перестала отравлять жизнь. Анди вздохнула, ощущая, как легче стало дышать.
— Жарклан!
Судя по угрожающему низкому тону — почти шепоту — хозяин в ярости. Анди успела уже уяснить, что аргосцы не любят драть попусту горло.
— Я жду объяснений.
Толстяк зашуршал одеждой, видимо нацепляя обратно ремень. Неплохо он, кстати, им владеет. Да и двигается не совсем неуклюже.
— Она пыталась меня отравить, господин, — выпалил слуга и замер, ожидая реакции. Анди тоже замерла. Вот сейчас ее передадут страже, а там… снова работорговцы, рынок и жрецы. Все вернется на круги своя. Азарт схватки отступал, и ему на смену приходила совесть… Ведь здесь неплохо. Хозяин пусть и странный, но добрый. Кормят хорошо. Цепь носить не заставляют, да и вообще много чего не заставляют делать, но снова вмешался ее проклятый характер. Чего стоило потерпеть?! Вспылила из-за одного ведра! Вспомнила бы сколько таких «ведер» она получала от надсмотрщиков, когда ее пытались сломить. Дура! Глупая, бестолковая и бездарная.
— Позвольте, господин, — и в кухню вошла «гора», отчего комната сразу уменьшилась в объеме.
Анди не выдержала, обернулась. Прежде таких людей она не встречала. Здоровый, лицо в шрамах — страшно смотреть. На бритой голове тоже шрамы. Одно ухо искорежено, во-втором блестит серьга. Нос приплюснут, а глаза — чисто как у кошака — ярко-зеленые, бандитские, опасные и чуточку-лукавые. Да и сам он… Анди поежилась. Опасный тип. И что за дела с ним у хозяина?
— Эта? — кружка утонула в ладони. Толстяк кивнул.
Громила принюхался. Сделал маленький глоток. Потом еще. Посмотрел на Анди со снисходительным уважением.
— Артьера, — пояснил Ирлану, — приправа. Ею посыпают мясо перед копчением или рыбу, но если добавить в воду — та превращает ее в острую штучку. Слышал, целители назначают ее тем, кто страдает от густой или медленной крови, мол, разгоняет по венам.
Анди демонстративно взяла свою кружку, отпила. Толстяк смотрел на нее с ужасом, а когда не дождался судорог, не поверил.
— Это какая-то ошибка, — пробормотал, — она воду подменила. И не может эта гадость быть лекарством. Невозможно.
Попытался забрать кружку у верзилы, но тот не отдал.
— Не стоит, у нас к ней с детства приучают.
— Дай мне, — потребовал вдруг Ирлан.
— Господин, — предупреждающе протянул верзила, но аргосец слушать не стал, шагнул к Анди, протянул руку, та отдала кружку. И все замерли с предвкушением.
Один глоток. Второй.
— К-х-м, — Ирлан рванул ворот рубашки, — действительно разгоняет. Будто огонь по венам. Но это точно не яд.
И вдруг рванул к ведру. Одним движением поднял ковшик, наполнил.
— Господин! — в ужасе завопил Жарклан, Анди дернулась было отобрать, но Ирлан и сам выронил ковш на пол, а драгоценная вода снова напитала и без того мокрый пол. Засипел, из глаз потекли слезы.
— Нормальной воды здесь нет, — понятливо догадался верзила, и Жарк потащил хозяина на улицу — к колодцу.
Еда дерхам между тем приготовилась. Анди добавила порубленных костей. Помешала в последний раз. Обхватила котел полотенцем. С натугой подняла.
— Оставь, — ее отодвинули. Голыми руками отобрали котел. Отнесли остывать в тень на улицу.
Девушка восхищенно присвистнула — а громила еще и магией владеет. Не может простой человек держать в руках горячий котел.
Сама она завидовала любым проявлениям дара. Магия манила ее к себе, но мечты о собственной силе остались миражом. Она не слышала пустыню, а пустыня не слышала ее.
Анди осталась в разгромленной кухне. Стало стыдно. И за месть. И за веревку. Вот сейчас ее точно сдадут стражам. Попытка отравить хозяина… За такое сразу в храм.
Сбежать? Если только прямо сейчас.
— Не вздумай, — на пороге кухни, перегораживая проход, возник верзила. Он еще и мысли читает?
— У тебя на лице все написано.
Одной рукой поднял рухнувшую полку, прицепил обратно.
— Дура, — «обласкал» мимоходом и спросил: — Первый раз в рабстве?
Анди зло сверкнула глазами. Взялась за метлу. Работать проще, чем страдать угрызениями совести.
— Тогда маленький совет — свободу не обязательно добывать побегом, можно и заработать.
Анди не поверила.
Глава 6
— Можешь объяснить, что это было, — просипел Ирлан. Откашлялся. Жарк услужливо постучал по спине.
— Сами же слышали — приправа. Эта тварь специально ее в воду добавила. Я вот вам что скажу: это не девка, а смерть. Сегодня приправа, завтра яд достанет. Или просто во сне нас прирежет, слиняет с дерхами и поминай, как звали.
— Я не об этом, — помотал головой аргосец.
Жарк тяжело засопел. Припал к ведру. Пожаловался:
— Все еще горит, зараза. Пол ведра уже выпил, в животе скоро лягушки начнут квакать, а эта… вылакала кружку и хоть бы хны. Ведьма, клянусь вам!
— Жарклан! — повысил голос Ирлан. Слуга осекся, обиженно замолчал. Ирлан тяжело вздохнул. Интересно, не появись он дома, эти двое поубивали бы друг друга? Хорошо, что Молчун оказался на месте, да еще и с вещами — вечером собирался уйти с караваном из Хайды. Два месяца проторчал без работы, вот и решил отправиться поискать удачу в другом месте. Так что дома они оказались раньше, чем он планировал, и вовремя.
— Можешь больше не бояться. За ней присмотрит Орикс Литарш.
— Это тот верзила с лицом — увидел и на всю жизнь испугался? У него два кинжала на поясе, а сколько еще он прячет под одеждой? Такой и родную мать за деньги продаст. Вы уверены, что он нас не того?