В высокие стрельчатые окна нежно заглядывал рассвет, и солнечные лучи играли на золоченых кистях балдахина, высвечивали лепнину на потолке, касались картин в массивных рамах, лежали на пузатых стулья, блестели в высоченном — с человеческий рост зеркале. И даже от статуэток на каминной полке здесь веяло властью, богатством и веками существующим правом на это богатство.
Анди даже представить не могла, что такое бывает. Но нет, вот оно — и даже потрогать можно.
Тихое покашливание прервало ее размышления о силе, что решила ею завладеть.
Из глубокого кресла поднялся пожилой мужчина. Он тоже был частью богатства этой комнаты, одетый в бархатный костюм, на шее повязан шелковый галстук, седые волосы зачесаны назад, статная осанка и властный взгляд из-под кустистых бровей вызывали уважение. А вот покрасневшие глаза, да усталый вид с глубокими морщинами на лбу говорили о бессонной ночи.
Анди же отлично выспалась и была полна сил. Прищурилась, оценивая противника. Нож у нее отобрали, но в комнате полно вещей, которые можно использовать как оружие.
— Доброе утро, леди, — проговорил мужчина, — меня зовут господин Листах Лигдарский и, предвосхищая ваши вопросы, дерхи накормлены, выгулены и чувствуют себя прекрасно. Они не пострадали. С самки смотрители сейчас пылинки сдувают. Можете не переживать. Мои люди умеют обращаться с животными.
Одна часть Анди расслабилась, однако взгляд стал острее. Столько меда в ловушке… не к добру.
— Я бесконечно рад тому, что мы смогли вас найти, леди Гарванская. АндиРиэль, если не ошибаюсь.
Анди молчала, не торопясь ни с вопросами, ни с ответами. Ветер этого места был странен. В нем ощущалось нечто смутно знакомое, а еще тут были дерхи. Много дерхов.
— После завтрака я покажу вам территорию питомника. Смею заверить, что все постройки, загоны и выгулы в идеальном порядке. Мы сделали ремонт северной части здания. В прошлом году обновили западные загоны. Перекрасили холл и заменили часть мебели.
Он отчитывался перед ней словно перед хозяйкой. И это было так странно, что Анди позабыла о побеге.
Она встала босиком на каменный пол и ей тут же предложили тапочки, накинули на плечи стеганный халат. Дали возможность освежиться после сна и переодеться, нагнав целых трех служанок. Анди вертели точно куклу. Расчесали волосы, пытаясь спрятать бритые виски. Запихнули в платье, туго зашнуровав корсет. Но Анди слабо волновала ее внешность. Ее завораживало это место. Очаровывал запах. Манили к себе дерхи, радость которых она чувствовала даже сквозь стены. Но крепче всего ее держала тайна. Воздух этого места пах грустью, слезами и болью.
— Вы так похожи на мать! — воскликнул господин, когда она вышла из комнаты.
Анди посмотрела на него с удивлением. Спросила:
— Вы были в Бальяре? Встречались с троглодами?
— Нет, — поморщился мужчина, точно она призналась в чем-то неприличном, — я говорю о вашей настоящей матери, а не о приютившем вас племени дикарей.
Злость поднялась, плеснувшись в глаза, и Анди вздернула подбородок.
— Вы ошибаетесь, — отчеканила она, — я — дочь своего племени.
Листах вздохнул. Неодобрительно поджал губы, но тут же попытался сгладить неловкость:
— Простите, виноват. Я лучше покажу, — и он подвел ее к зеркалу.
Махнул рукой и слуги поднесли заранее приготовленный портрет. Господин Лигдарский лично встал рядом, держа его в руках.
На девушку с портрета смотрела молодая женщина. Она счастливо улыбалась, держа на руках золотого детеныша дерха. Темные глаза лучились радостью. Черные волосы, но не того глубокого оттенка, каким щеголяли троглодки, а с легким переливом коричневого цвета, были уложены в высокую прическу — лишь пара локонов обрамляли лицо. Маленький аккуратный носик и пухлые губы дополняли образ уверенной в себе молодой особы.
— Ваша мама, — голос господина дрогнул, — была прекрасной женщиной. Любимица семьи. Она часто путешествовала. Рисковала собой, чтобы достать дерха из неволи и была отважной девушкой. Мы не знаем, кем был ваш отец. Вероятно, один из охранников. В одном из писем она высоко отзывалась о молодом человеке по имени Марк. Слуги подтверждали, что они сблизились. Хоть он был из простых, но сложность положения, в котором оказалась ваша мама, сделала их брак возможным. Простите, — зачем-то извинился Листах.
Вздохнул, собираясь с мыслями. Анди не торопила. Пусть этот ветер был знаком, но он оставался ей чужим. Ее не трогала судьба женщины с портрета. Волновали лишь дерхи, чье присутствие ощущалось все сильней.
— Нам не удалось найти могилы Карольеры, только свидетелей ее гибели. Правда, никто не помнил рядом с ней мужчины и ребенка. Могу предположить, что она отослала их, чтобы спасти дочь. Карольера была крайне предана делу вашей семьи и, вероятно, желала дать нам шанс исправить все.
Мужчина помолчал. Улыбнулся скорбно.
— Я бесконечно счастлив приветствовать наследницу рода Гарванских.
Анди отвернулась от зеркала. Посмотрела, прищурившись. Внутри горел протест. Однако читаемая на лице Листаха глубокая скорбь и одновременно с этим светлая радость во взгляде останавливали от едких слов. И все же она не сдержалась.
— Я — троглод! — объявила ожесточенно. — Пустыня — моя Мать, и путь песка ведет мою судьбу.
Листах скривился так, словно у него заныли все зубы разом.
— Вы же ее копия! — попытался воззвать он к здравому смыслу. — Глаза, волосы, губы. Разве что нос вам достался от отца.
Анди убрала распущенные волосы за спину, открывая бритые виски.
— И даже не это главное. Мы проверили вашу кровь на родовом камне. Вы из рода Гарванских, можете не сомневаться.
— Я — троглодка! — прошипела рассержено девушка.
— В прошлом, — заявили у нее за спиной. Анди крутанулась, встретившись взглядом с такими знакомыми глазами. Даже прищур был тот же.
— Ваше величество, — склонился в поклоне Листах.
— Оставь нас, — бросил император, и глава гильдии поспешно удалился.
Глава 22
Они молча изучали друг друга. Анди не отрывала взгляд от младшего родственника своего мужчины. От того, кто разделил с ним родовое проклятие и сейчас смотрел так, словно желал разделить еще и женщину. Ощупывал мертвым взглядом, изучая занятную вещица, которую был бы не против присоединить к коллекции.
Анди поежилась. Внутри ожило одно из тех воспоминаний, что хотелось забыть. Помост был в тени, но жар полуденного зноя копился и там. Вокруг толпились покупатели. Шумели, обсуждая вслух достоинства того или иного раба. И она — заледеневшая от ненависти к ним в пекле их взглядов.
Передернула плечами. Сузила глаза, предупреждая. И мужчина удивленно — не ожидал встретить отпор — отступил. Тень за его спиной недовольно сгустилась. Ей не понравилась своевольная девчонка.
— Вы завтракали? — спросил внезапно парень.
Анди только услышав вопрос поняла, что голодна. Но разделить трапезу с этим… Или этими. Тень ведь тоже будет есть.
— Думаю, еще нет, — решили за нее. — Тогда предлагаю отведать местной кухни, она, кстати, неплоха, и обсудить ваше дело за ней.
Анди считала, что никакого дела нет. Есть она. Дерхи. Ирлан. А все остальное — лишний сор, который надо вымести за порог. Но вряд ли его величество обрадуется, узнав о своем статусе в ее глазах. А уж тень… Побелеет от злости.
— Видите, я так торопился познакомиться с вами, что не успел поесть.
Ей намекали, что надо бы срочно исправить досадное упущение. Ветер вдруг сделался плотным, он крутился вокруг, сжимая кольца, ощущаясь рабским ошейником на шее.
Удрать бы, — подумалось Анди. Стукнуть парня по голове, шугануть тень, выпрыгнуть в окно, свистнуть дерхов и на юг. Домой.
— Вы мне не рады, — догадался император, — и, наверное, не знаете, кто перед вами. Простите, моя оплошность. Айсхат Первый, император Аргоса. Не буду мучить вас полным титулом. Можете обращаться ко мне «ваше величество». Как видите, ничего сложного. Я даже не кусаюсь, — парень улыбнулся, и тень посветлела, сделавшись почти незаметной, но Анди было не обмануть…