Да, – в бездне есть двойник России,
Ее праобраз – в небе есть.
Небесный Кремль – мечта народа,
Итог и цель, сквозит вверху:
Лучом сквозь толщу небосвода
Он прикасается к стиху.
Он прикасался к душам зодчих,
Осуществлявших Кремль земной, –
Ко всем, искавшим правды Отчей
И мудрости земли родной.
Под ним миры кипят бореньем
Противозначных бурь и гроз,
И тот – глашатай, кто прозреньем
В их ткань вонзился, вторгся, врос.
Оттуда льется грохот бранный
Бушующих иерархий,
Одних – прекрасных и туманных,
Других – чудовищных, как Вий.
Мечты высокой вольный пленник,
Я только ей мой стих отдам:
Да будет строг он, как священник,
Ребенком вечным, как Адам!
Дли твердый шаг и плеч не горби,
Ты, мой слуга, мой вождь, мой друг, –
Российской радости и скорби
Непокоренный, страстный звук!
Но сквозь страну есть срыв без лестниц
Туда, где места нет мольбе,
И каждый слышит шорох вестниц,
Служанок тьмы – в самом себе.
Про Вышний Кремль и про Inferno
Еще невнятные вчера,
Вести рассказ упорно, мерно
Настала чуткая пора.
1949
ГЛАВА 1
СВЯТЫЕ КАМНИ
I
Приувязав мое младенчество
К церквам, трезвонившим навзрыд,
Тогда был Кремль, ковчег отечества,
Для всех знаком и всем открыт.
Но степенились ножки прыткие,
Когда, забыв и плач и смех,
Вступал в ворота Боровицкие
Я с няней, седенькой как снег!
Мы шли с игрушками и с тачкою,
И там я чинно, не шаля,
Копал песок, ладоши пачкая
Землею отчего Кремля.
А выше, над зеленой кручею,
Над всей кремлевскою горой
Десницу простирал могучую
Бесстрастный Александр Второй.
И я, вдоль круч скользя и падая,
Взбирался в галерею ту,
Что вкруг него сквозной аркадою
Вела в туман и в высоту.
Там лепотой и славой древними
Весь свод мерцал, как дивный плат,
Казалось, вытканный царевнами
В дрожащем отблеске лампад.
В овалах, кринами увенчанных,
Светился ликов мощный сонм –
Князья, в коронах строгих женщины,
Кольчуги, мех, булат, виссон.
То рыжие, как башни города.
То вьюг рождественских белей,
Широкие ложились бороды
На пышность барм и соболей;
Суровых рук персты землистые
То стискивали сталь меча,
То жар души смиряли истово
Знаменьем крестным у плеча.
В чертах, тяжелых и торжественных,
В осанках, мощных как дубы,
Читалась близость тайн Божественных,
Размах деяний и судьбы;
Как будто отзвук отстоявшийся
Народных битв, и гроз. и бед,
Шептал душе, едва рождавшейся,
Беспрекословный свой завет…
Я трепетал, я принимал его,
Когда внезапно, как обвал,
С немых высот “Петрока Малого”
Гул колокольный запевал:
Кремлевский воздух дрожью бронзовой
Гудел вверху, кругом, во мне,
И даль, что раньше мнилась розовой.
Вдруг разверзалась – вся в огне.
1950
II. У СТЕН КРЕМЛЯ. Триптих
В час утра, тихий и хрустальный
У стен Московского Кремля…
1
Ранняя юность. Пятнадцать лет.
Лето московское; тишь… прохлада.
В душу струится старинный свет
Первопрестольного града.
Скверы у Храма Спасителя… Даль…
И издалека – серебряной речью
Мерно несет родную печаль
Кованый благовест Замоскворечья.
По переулочкам узким брожу:
Там разноцветно пестрят пятиглавия,
Там, у высоких амвонов, слежу
Теплящиеся огни православия.
В смутных мечтах о добре и зле,
Долго внимаю рассеянным сердцем
Древней, полупонятной хвале
Великомученикам и страстотерпцам.
И, упований ни с кем не деля,
Вижу: над гребнем зеленого ската
Тихо слетают с зубцов Кремля
Лебеди розовые заката.
Бархатен, мягок уличный шум…
В старых притворах – ладан, стихиры.
Это впивает крепнущий ум
Вечную правду о Солнце мира;
Это – душа, на восходе лет,
Еще целокупная, как природа,
Шепчет непримиримое “нет”
Богоотступничеству народа.
2
Был час, годами и пространствами
Слегка лишь в памяти замгленный: