Детская комната Даниила располагалась дальше по коридору, ведущему из передней в глубину квартиры. Ее я уже не застала, только по его рассказам знаю, что вдоль всей комнаты, на уровне детского роста, висели нарисованные им портреты правителей выдуманной династии – отголосок поразившего детскую душу впечатления от “галереи царей” в Кремле: на потолке этой галереи были выложены мозаикой замечательные портреты Великих князей и Царей Московских.
Писать он начал очень рано, еще в детстве. Писал стихи и прозу: огромную эпопею, где действие разворачивалось в межпланетном пространстве. Планеты были не те, что нам известны, а все выдуманы. Они обладали собственными религиозными культами, естественно, основанными на сведениях, вычитанных из детского изложения греческих мифов, но с очень симпатичным собственным добавлением: кроме полагающихся по традиции богов Верховных, богов войны и богинь любви, там был еще и им придуманный бог Веселья.
До школы Даниил учился дома. У него был учитель – к стыду своему, забыла его имя – очевидно, умный человек и талантливый педагог. Живой и шаловливый мальчишка, по уговору с этим учителем, смирял свой характер за две воскресных награды: если он всю неделю вел себя “хорошо” (вероятно, это понятие было очень растяжимым), то в воскресенье учитель рисовал ему еще одну букву индийского алфавита и вез его по Москве новым (для него) маршрутом трамвая.
Зная, какое веселое, ласковое детство было у этого избалованного, доброго, изобретательно-шаловливого мальчугана, удивительно звучит следующий рассказ.
Евфросинья Варфоломеевна, Бусинька, умерла, когда любимому внуку было шесть лет. Внук заболел дифтеритом, бабушка, ухаживавшая за ним, схватила тот же дифтерит. Внук выздоровел, бабушка умерла.
Выздоравливающий ребенок не видел ни ее смерти, ни похорон. Не знали, как ему об этом сказать.
Александра Филипповна, старшая дочь Добровых, взяла на себя трудное дело. Она стала рассказывать ребенку, что Бусинька в больнице, выздоравливает, но соскучилась по своей дочке, его маме. Для того, чтобы с ней увидаться, надо умереть, но Бусинька беспокоится, как Даня к этому отнесется.
Постепенно старания Александры Филипповны привели к тому, что мальчик написал бабушке письмо, в котором отпустил ее к дочери, в рай.
Но тоска по бабушке, желание увидать незнакомую мать и сложившееся в детской душе представление о смерти, как дороги в Рай, привели к неожиданному результату. Летом после разлуки с Бусинькой Добровы и Даниил жили на Черной речке, где был дом Леонида Андреева (но не в этом доме), и мальчика поймали на мосту через речку, когда он собрался топиться – не от горя, а от страстного желания увидеть потерянных близких.
Детство сменилось отрочеством, которое совпало с революцией и разрухой. Жизнь стала трудной и голодной, каждая семья искала способы выжить. Ф.А.Добров составил какие-то необыкновенные дрожжи, очень полезные и пользовавшиеся большим спросом; они так и назывались: дрожжи доктора Доброва. По-видимому, их надо было пить, и непонятно, почему никто в семье, включая самого изобретателя, не сохранил рецепта…
Дрожжи, сообразно с заказами, по всей Москве разносили дети: Даня и Таня, его подруга с трехлетнего возраста, соученица по школе и друг до конца жизни, Татьяна Ивановна Оловяншникова, по мужу Морозова. Начав с этих деловых походов, Даниил потом всю юность бродил по Москве один, зачастую с вечера до утра.
Добровы были православной семьей. В доме праздновали все церковные праздники, соблюдали посты; но не было в них никакой нетерпимости: все, соприкасающиеся с этой семьей, были свободны в своих убеждениях, высказываниях и даже сомнениях. Одним из близких друзей дома была актриса Художественного театра, Надежда Сергеевна Бутова. Из ее ролей я знаю только роль матери Ставрогина в “Бесах”. Вот она и открыла пятнадцатилетнему Даниилу глубину и духовную красоту православной обрядности, что он помнил с благодарностью всю жизнь.
Но религиозным он был не по воспитанию, не по традиции, а по всему складу своей личности.
*
Учился он в частной гимназии, которую окончил уже как советскую школу. Гимназия была основана Евгенией Альбертовной Репман и Верой Федоровной Федоровой. Помещалась она в Мерзляковском переулке и так и называлась – “Репмановская”.
Даниил очень любил гимназию и, по-видимому, было за что любить. Об атмосфере, необычной для учебного заведения, говорит такой факт. После революции Евгения Альбертовна жила в Судаке, в Крыму. Больная, с парализованными ногами, она не имела средств к существованию. Поэтому бывшие ученики гимназии, окончившие ее в двадцатых годах, ежемесячно собирали для нее деньги. Так продолжалось до начала войны; большую роль в сборе этих денег играл Даниил.