А сейчас вот было вроде бы все это, только за минусом умиротворения и радости.
Допуская возможность погони, хотя и непонятно, откуда бы она взялась, я начал путать следы. Сначала километров двадцать действительно ехал в сторону Твери, а потом по заброшенным грунтовкам и просекам стал уклоняться все сильнее вправо, к северо-востоку.
Причем окончательного решения у меня не было, я колебался между несколькими вариантами и не мог (или не хотел?) даже мысленно назвать цель. «Уж не думаешь ли ты, что они и мысли читают?» – прямо спросил я у себя и так же прямо ответил: «А хрен их знает!»
Проще всего и, наверное, правильнее было направиться туда, где помощь и безопасность заведомо гарантированы – на базу дальней космической разведки. У меня там много хороших знакомых, к проблеме они отнеслись бы с доверием (а так ли?), и средства у них на вооружении имелись соответствующие. Но что-то мешало выбрать этот вариант. Неужели обычная гордость? Или именно его кажущаяся надежность?
Второй путь традиционный – прибегнуть к защите Закона. Сделать официальное заявление и «дать делу ход». Но его я отмел сразу.
И выбрал вариант третий, нетривиальный, оставляющий мне самое главное – свободу маневра и возможность самому добраться до истоков тайны, наверняка слишком глубокой и увлекательной, чтобы отдавать ее в чужие руки.
Как всегда, после принятия решения мне сразу стало легче. Оставалось лишь следовать логике развития событий, соблюдая одно важное условие – по-прежнему не позволить себя убить.
Езда на приличной скорости по узкой лесной дороге сама по себе хорошее средство успокоить нервы. Неожиданные повороты, торчащие из земли узлы корней, низко нависающие ветки и острые сучья требуют мгновенной реакции и не оставляют времени на посторонние мысли, кроме самых элементарных. Например, почему пришедшая по мою душу девица была так неожиданно одета? Трудно представить, что она разгуливала по самому центру Москвы в столь экзотическом виде. На берегу моря, в турпоходе, на даче – ради Бога, но на вечернем бульваре? Моветон… Шорты на голое тело, в руках лучемет… если даже она подъехала на машине к самым дверям, вопрос остается. Ну чисто практически – зачем? В конце концов физически неудобно бегать и стрелять, тряся незакрепленными полушариями солидных размеров.
Но факт налицо. Нужно как-то встроить его в систему моих гипотез. Самое простое – предположить, что она сумасшедшая. Но это – неинтересно и бесперспективно, поскольку логика душевнобольного при неизвестном диагнозе непостижима в принципе.
Можно допустить, что она – член тайного ордена. Вроде средневековых «ассасинов». Или даже пуще того – амазонок-мстительниц. Не знаю, правда, за что мстить именно мне? К женщинам я всегда относился предупредительно…
А вот такой ход уже ближе! Узнать бы, не происходило ли вокруг моего дома чего-то вроде съемок фильма с участием полураздетых баб или аналогичное шоу в ближних заведениях… Тут есть рацио…
Одним словом, имеется с чем поработать. Зарядить в компьютер, придумать программу, проиграть все подходящие прецеденты за ближайшие 100 лет…
Дело сдвинулось. Я крутил руль своего «тура», строил версии, надиктовывал идеи на кристаллофон, слушал по радио последние новости и даже понемногу начал любоваться природой.
Душевное равновесие, достигнутое на базе определившегося социального статуса: «журналист, ведущий частное расследование», – вернуло мне утраченный было вкус к краскам и звукам окружающего мира.
Под вечер я оказался почти у цели.
В дебрях вологодских лесов, неподалеку от старинного городка Кириллова, была у меня дача. Даже не то чтобы в полном смысле этого слова дача, а крепкая рубленая изба, слегка переоборудованная, стоящая вроде и в черте престижного дачного поселка, но и на отшибе, отделенная от крайних домов оврагом. Так что истинные дачники меня своим не считали. Меня это устраивало, избавляя от необходимости участвовать в общественной жизни здешнего социума.
Наезжал я сюда нерегулярно, с интервалами от месяца до года, когда появлялось вдруг желание поработать «вдали от городского шума» или просто расслабиться…
В Москве мало кто знал о наличии у меня сего «приюта отдохновения», для аборигенов здесь я тоже как бы не существовал, поэтому в нынешней ситуации убежище показалось мне надежным…
…Я едва успел затормозить. Прямо мне под колеса вылетел рослый вороной жеребец. Осаженный чересчур нервным рывком поводьев, он поднялся на дыбы, крутнулся на задних ногах и стал поперек дороги, шумно всхрапывая.
– Опасно ездишь, Марк Аврелий, – приветствовал я всадника, выходя на дорогу и разминая затекшие ноги и спину.
Он спрыгнул с коня, звякнул шпорами. Пятнадцатилетнего, если не ошибаюсь, отрока, соседского сына, действительно звали Марк, а дополнительные римские имена я придавал ему без всякой системы, по настроению. Прошлый раз, кажется, он был Марк Юний Брут. Я старался не повторяться, но на Аврелии мои запасы исчерпывались. Надо будет полистать первоисточники. Светония там, Аммиана Марцеллина…
– Здравствуйте, дядя Игорь! Вернулись наконец? – Парнишка был искренне рад. Приятно, когда твое появление вызывает у человека положительные эмоции, а не выстрел в упор, к примеру…
Мы присели на обочине и неторопливо начали обмениваться информацией. Меня в данный момент интересовало лишь одно: не появлялась ли здесь Алла? Но спросил я о ней между прочим, когда все достойные мужской беседы темы были исчерпаны.
Ответ Марка меня расстроил. Я все же не на шутку надеялся, что Алла догадалась использовать дачу как убежище. Теперь все становилось совсем уж беспросветно…
– Да, дядя Игорь, зато вас сегодня тип какой-то спрашивал. Я когда вас увидел, удивился даже, какое совпадение, а потом заговорился и забыл, а сейчас вспомнил.
– Ну? Очень интересно, – я напрягся, но не подал вида. – И какой из себя?
– Мне он не понравился… Такой… членистоногий… – мальчик повертел пальцами в воздухе и довольно похоже описал вчерашнего аэропортовского незнакомца.
Все мои надежды рухнули разом. Убежища больше нет, и – что страшнее всего – любые мои замыслы для них открытая книга.
– …перед обедом. Походил по поселку, потом увидел меня, я как раз Агата выводил, и спросил, не видел ли я вас. Я показал ваш дом и сказал, что вас с прошлого лета не было… – продолжал объяснять Марк. Очень обстоятельный, педантичный даже юноша.
– И все? – спросил я.
– Все. Ушел по Пихтовой аллее. Я думаю, на станцию. Он без машины был… А я потом пообедал и поехал в лес. Тут у меня одна поляна есть, для тренировок. Я стипль-чезом думаю заняться. А тут и вы подъехали…
– Ладно, Марк… – мне очень не хотелось вмешивать парня в эту историю, но другого выхода просто не было. Надо только прямо сейчас сочинить сказочку поубедительней. – … Я на тебя очень надеюсь. Дело в том, что, похоже, у меня наметились крупные неприятности… Помнишь историю про пришельцев с Антареса?
– Конечно! – У Марка глаза округлились от предчувствия.
– Боюсь, что та история не закончилась. Но – тайна! Они, очевидно, вышли на мой след… А твой тип слишком напоминает их агента… Понял? Мне придется временно скрыться. Только ты можешь мне помочь… Прежде всего – никому ни слова. Ни отцу, ни матери, ни друзьям. И каждый день, на закате, когда солнце скрывается за лесом, жди меня на северном берегу озера. Знаешь, где бани. Как бы между прочим подъезжай туда, задержись, на озеро посмотри, подпругу поправь… Если меня не будет, уезжай. На другой день – снова. И наблюдай. Если что узнаешь, заметишь, услышишь, сообщай мне… Да, какой у тебя личный номер на компьютере? Возможно, я и так с тобой свяжусь…
За несколько минут мы с Марком согласовали еще ряд условий конфиденции.
– И вот что – переключи на себя мой закрытый канал… – я объяснил, как это сделать. – И запомни еще раз, очень прошу тебя, в буквальном смысле никому ни слова. Даже и Алле, если она вдруг объявится. Только после встречи со мной…