- Арина к нам пожаловала! - обрадовался Николай, узнав девушку. - В добрый час, милая! Снимай кожушок. Садись.
Арина обмела лапти веничком, сняла платок. Прокопий всмотрелся в её лицо и вдруг покраснел. Он её узнал. Это была дочь той самой холопки, которую он встретил в лесу. Прокопий почувствовал себя почему-то неловко и решил не показывать вида, что девушку эту он знает.
Арина присела на лавку. Она сразу узнала княжого мечника, и ей показалось странным, что он посмотрел на неё, как на незнакомую. «Я ведь холопка, а он… - подумала она огорчённо. - Не нужно было мне идти сюда…»
Алексей повесил кожух Арины на гвоздь, опрокинул по пути кадушку и наступил на кочергу. Все засмеялись.
- Вечно ты с громом да шумом, Алексей! - шутя начал выговаривать Николай. - Хоть бы при гостье был осторожнее. Когда полюбилась мне в молодости одна наша владимирская, - рассказывал Николай Арине, так хотелось быть перед ней самым смелым и ловким. Что любовь-то делает! Пройдусь, бывало, соколом: посмотри, мол, каков я, красна девица… А он? Грохало он! Правду я говорю, Арина?
Арина забыла свои огорчения и улыбнулась:
- А в городе говорят про него, что он ловок да поворотлив. Хороший мастер…
- Не верь, Арина, я его лучше знаю… Николаю было весело. На лице собрались мелкие смешливые морщинки, а глаза стали молодыми и добрыми.
- А это наш дед Кузьма, - подтолкнул он Арину. - В прошлый раз, когда ты у нас была, его не видела?
Девушка посмотрела на Кузьму внимательно и всплеснула руками:
- Дедушка, да я тебя у нашей околицы встречала! Помнишь?
Пошли расспросы и разговоры. Выяснилось, что все уже друг с другом встречались ранее. Алексей начал торопливо и горячо рассказывать о том, что слышал о Фёдоре.
Прокопий подтвердил, что земли Фёдора отошли к князю. Теперь Алексею можно было не бояться, что, женившись на Арине, он попадёт в холопство. Арина сидела рядом с ним. Он смотрел на неё, и ему казалось, будто она стала веселее. Улыбка у неё была другой, более беззаботной. Алексей встретился с ней взглядом, и у него словно оборвалось что-то внутри. Захотелось побыть с ней наедине, с глазу на глаз, поговорить по душам. Он предложил пройтись по Владимиру и посмотреть Успенский собор. Арина согласилась.
В сенях у раскрытой во двор двери они остановились. Алексей не знал, что сказать. Они оба молчали, и молчание это было для них приятнее всех слов. Наконец Алексей спросил:
- Старики-то мои хороши?
- Да, очень хорошие… Алёша! - вдруг шёпотом сказала Арина.
Она приблизилась к нему и стояла рядом, радостно глядя ему в лицо.
- Ты любишь меня?
- Да.
Он ощутил приятный запах её волос и, тихонько взяв её за локти, притянул к себе. Она не оттолкнула а, наоборот, как-то подалась вперёд, навстречу.
- Хороший мой, милый…
Сердце у него замерло, и он крепко прижал её к себе.
Отворилась дверь, и в сени вошёл Прокопий. Увидев целующихся Алёшку и Арину, княжой мечник кашлянул, а когда они посторонились, прошёл молча, глядя куда-то в сторону.
ГЛАВА IX
1
Сердитый ветер гнал косматые тучи на юг. Ясная морозная погода в эту ночь переменилась. Вместо сухого пушистого снега пошёл дождь. Проходя белокаменной мостовой двора, князь Андрей смотрел, как по водостокам, журча, стекала вода. Вспомнилась примета: дождь пополам с солнышком - по утопленнику либо праведник помер.
Догнал отрок:
- К тебе, княже, гонец из Киева.
Андрей заторопился. Несколько дней он ждал известий из Киева и уже начал беспокоиться за Фёдора.
- Ну, что привёз? - спросил он гонца с тревогой.
- Епископ Фёдор приказал долго жить [104].
Андрей побледнел; повернувшись к мерцающей в углу лампаде, широко перекрестился.
- Отчего преставился епископ?
Гонец замялся. Встретившись с глазами князя, опустил голову.
- Да говори же. Не тяни душу!
- Киевский митрополит казнил его по византийскому обычаю.
- Что ты говоришь, гонец!..
- Князь, они отрубили ему правую руку, вырезали язык, выкололи глаза…
Андрей схватился за голову, присел на лавку.
- Фёдор… Фёдор… Грек-митрополит, а с ним и киевский великий князь решили мне мстить. Мстить за стремление жить независимо от их воли, за попытку сделать Владимир стольным городом всей земли. Убили! Если стерплю, то княжить буду я, а управлять, казнить и миловать - они. Что делать? Андрей закрыл глаза.
- Фёдор, Фёдор… Да что они, обезумели, что ли, в Киеве… Нужно вставать на митрополичью неправду…
Князь очнулся, посмотрел куда-то вдаль, поверх головы гонца, махнул рукою.
- Недобрые вести. Бог нас с киевлянами рассудит.
2
К вечеру все в Боголюбове узнали о казни Фёдора.
За длинным дубовым столом в просторной гридне сидели дружинники: степенный мечник Михно, с широкой окладистой бородой, лихой плясун и забияка Игорь, сдержанный и суровый Прокопий, мечник Василий и другие. Пахло сыростью. На оловянных и липовых блюдах лежала варёная репа, квашеная капуста, редька, окорок кабана, несколько зажаренных зайцев. Дружинники не ели.
Мечник Прокопий повернулся к Игорю. Обветренное лицо с глубоко врезанными морщинами сурово.
- Сходи наверх, к отроку у дверей княжой ложницы, проведай - что князь…
Игорь возвратился скоро.
- Отрок сказывает, что всё ходит из угла в угол.
- Не сказал, будет князь сегодня собирать совет?
- Какой совет! Ходит чернее тучи.
Налив в ковш хмельного мёду, Игорь поднял его вровень с губами, подмигнув сидящим:
- За киевский поход, братья! Можете седлать коней - я вам это и без боярской думы поведаю. Князь Мстислав послал новгородцам на подмогу сына своего Романа с войском, митрополит казнил Фёдора… Это всё против нашего князя! Не простит им этого Андрей Юрьевич! - Игорь расправил могучие плечи, потянулся лениво. - Эх ты, и попируем, други, в Киеве! Там есть чем поживиться. Только не плошай!
- Не поймавши, щиплешь! - буркнул Прокопий.
3
О казни Фёдора Яким Кучкович проведал от своего человека, приехавшего из Киева. Все знали, что расправы с Фёдором князь не простит. Старшие и младшие дружинники в Боголюбове и Владимире толковали между собой по-разному. Одни полагали, что князь пойдёт с дружинами на Киев, другие говорили, что Фёдор давно потерял любовь князя и Андрей Юрьевич отнёсся к известию о его гибели равнодушно. Яким внимательно прислушивался ко всем этим толкам. По дороге из Киева в Ростов заехал к нему знакомый купец и рассказал, что князь Мстислав хочет с нарочитыми людьми ростовскими жить в мире и ищет их дружбы.
- Ты поведай о Фёдоре! - перебил его нетерпеливо Кучкович.
- О вашем лжеепископе? - спросил гость, ухмыляясь.
Вспомнив, что Иван здесь, во Владимире, Яким послал за братом. Иван пришёл.
- Садись, садись, сейчас послушаем! Вошёл Пётр. Яким его тоже оставил.
- Беседа наша будет тайной. Ну и дела в Киеве… Все посмотрели на приезжего купца с длинной, до пояса, бородой, с сухим, иконописным лицом.
Купец долго, смакуя, рассказывал о казни Фёдора, которого предали лютой смерти, яко еретика, на Пёсьем острове. Яким слушал, переводя желтоватые глаза то на купца, то на Петра, то на Ивана. Когда старик кончил, Яким наморщил свой нависший над глазами лоб.
- Не прав медведь, что корову съел, - сказал он хрипло, - не права и корова, что в лес зашла. Поведай, какую речь ты держал с митрополичьим келейником?
Припухшие глазки купца испуганно забегали.
- Говори смело, - сказал Кучкович, - здесь все свои. Сора из избы не вынесут.
- Греческий монах сказал: «Что смотрите на своего самовластна? Неужели думаете, что вам не помогут? Сделайте во Владимире с ним так, как мы здесь с Фёдором».
104