- Господи, помоги, возврати покой…
Тиун Яков не смог убить Андрея на охоте и скрылся. Он бродил где-то среди людей, носил с собой страшную тайну, которая могла стоить Якиму головы.
Дрожащей потной рукой боярин расстегнул ворот рубахи, провёл ладонью по налитой кровью шее. Пока живы князь и Яков - не будет покоя. А может, пока не поздно, уйти в монастырь замаливать грехи? Под колокольный звон запереть себя на безмолвное житие, словно в гробу, в тесной, маленькой келье… Яким закрыл глаза, представляя себя в чёрном клобуке [109], с опущенной головой, безликого, затерявшегося среди многочисленной монастырской братии.
Скрипнув зубами, он поднялся с лавки и заметался по горнице. Нет, это не для него! Ходил с мечом, а теперь накрыть голову клобуком и жить среди вонючих монахов? Он, Яким Кучкович? Хоть князь и Мономахов внук, а он с ним ещё поборется! Он ещё посмотрит, кто кого! Нужно только решиться. Не разбив яйца, не съесть яичницы.
А что, если Яков сидит сейчас на княжом дворе? Яким накрыл голову полушубком и почувствовал, как по спине пробежал озноб. Тогда конец, конец жизни, конец мечтам жить господином на своей вотчине, конец всему!..
На другой день, пересилив себя, Яким собрался на княжеский двор. Утром попарился в бане, испил ковш крепкого мёда - удивился, что и крепкий мёд не усмирил его смятенной души; надев тонкого фряжского сукна кафтан, выехал за ворота.
В Боголюбовском замке, в тесных сенях дворца с низко нависшими сводами, встретил своих: ключника Амбала, Ефрема Моизича, зятя Петра. Радостно потирая короткие руки, выкатился навстречу брат Иван. На душе Якима словно полегчало. Оттирая плечом мечника Михно, он подошёл к двери, откуда ожидали князя, по-прежнему уверенный в себе, гордый.
Скоро появился князь, в голубой с жемчужными запонами рубахе, красном кафтане, в синих штанах, заправленных в жёлтые сафьяновые сапоги. Князь поздоровался со всеми боярами, остановился перед Якимом.
- Здоров ли, боярин? - спросил он, пытливо заглядывая в глаза Кучковичу. - Что-то долгонько не жаловал к своему князю…
Яким вздрогнул; опустив голову, почувствовал, что весь налился кровью.
- Не гневись, княже, занемог… - сказал он запинаясь.
Тихий, робкий голос Кучковича, по-видимому, подействовал на князя благоприятно. Он посмотрел на него добрее:
- Хворь надобно лечить травами али чем другим! Есть знающие люди. Попросил бы - я б прислал.
- Спасибо, княже, мне уже лучше, - ответил Яким. - Раньше было тяжело, а сейчас легче.
4
Как-то днём по крутому глинистому берегу Алексей спустился к Клязьме. На свинцовой шири бурой от многих дождей Клязьмы качались корабли и лодки. Здесь стояли на якорях большие насады-ладьи с наделанными высокими бортами, гребцы в которых сидели под деревянными палубами, галеи - узкие большие суда, которые могли ходить на вёслах и под парусами, небольшие грузовые суда - струги. В стороне от клязьминской пристани тёмной лентой вдоль берега реки вытянулись длинные плоты.
Владимир жил суетливой жизнью большого торгового и ремесленного города. Воевал князь владимирский или жил мирно, одерживал победы или терпел поражения - торговые гости знали, что здесь, во Владимире, можно выгодно купить и продать. Пробираясь по большим и малым рекам, купцы направляли к Клязьме свои караваны.
На пристани шумели и суетились люди. Одни из них выгружали тюки с товарами, другие готовились к отплытию, третьи тут же вели торг. На высоких палубах видны были полосатые халаты и белые тюрбаны, шляпы и папахи. Высоко в небе над пристанью кружили птицы. Казалось, что в наполненных ветром парусах корабельщики привезли с собой запахи неведомых стран и морей. Алексею хотелось подойти поближе к просмолённым бортам кораблей и завести разговор с кем-нибудь из приехавших.
Около Волжских ворот его окликнули:
- Эй, хлопец, что без дела стоишь! Подсоби…
Неподалёку от него стоял мужик в длинной холщовой рубахе, перевязанной лыковой верёвкой. Он, кряхтя, поднимал большую корзину, сплетённую из ивовых веток.
- Подсоби, мил человек, поднять на плечо! Гора-то крутая, притомился.
Алексей помог поднять корзину, доверху гружённую серебристой рыбой. Наклонившись вперёд, мужик крякнул и уставил корзину поудобней.
- Ты чей будешь-то - владимирский али приезжий?
- Владимирский, - ответил рыбак.
- Что-то я тебя не примечал…
Покачиваясь на крепких, обутых в лапти ногах, рыбак начал медленно подниматься в гору.
Мимо Алексея в ту и в другую сторону, вверх и вниз сновали люди. Обрывки русской речи мешались с непонятным языком булгар, иногда можно было слышать гортанные выкрики людей в каких-то странных, нерусских нарядах. В горячем, нагретом солнцем воздухе пахло кожами, откуда-то несло ароматом мёда, тянуло подвальной прелью подгнивших овощей. Прямо на земле, в овощном ряду, высились груды свежей, сохранённой в подвалах капусты и репы. По соседству с овощами целый ряд был занят воском и мёдом.
С трудом Алексей пробрался в другой конец торга. Здесь продавали заморские товары. На расстеленных на земле коврах сидели, поджав под себя ноги, персы. В украшенных кольцами руках струился шёлк. Дорогие бархаты-аксамиты лежали на ковре свёрнутыми в штуки. В стороне от всех торговали своим товаром котельники и кузнецы.
Алексей хотел пройти к мастеру Николаю, который продавал сковороды и топоры, но его потянула за рукав какая-то женщина.
- Здравствуй!.. - сказала она нараспев, заглядывая ему в лицо улыбающимися глазами. - Али не узнал?
Алексей смотрел на неё и не мог вспомнить.
- Милай, - продолжала она, всё улыбаясь, - на Москве я раньше жила, а теперь вот скоро год, как за рыбака замуж вышла. Это ты моему мужу корзину помог поднять.
Алексей узнал вдову-московлянку, которая обогрела его, замерзающего.
- Это ты жила там, у Москвы, на речке Синичке?
- Да, я.
- В твоём доме ночевал?
- В моём, парень. Али запамятовал?
- Ну, прости, сразу не признал. Благодарен я тебе на всю жизнь! Не пустила бы в дом - замёрз.
Алексей вспомнил: там же, у неё, он встретил ворогов князя Андрея.
- А ты бояр, что в ту же ночь у тебя останавливались, так и не встречала? Не были они у тебя?
- Как же, видела, и тоже признала.
- Где? Когда?
- Здесь, во Владимире, нынче. Только подойти побоялась к нарочитому мужу. Ещё огреет плетью…
Алексей схватил её за руку:
- Иди покажи! Может быть, мы его ещё застанем.
- Что это он вам сдался? Воин этот, друг твой, тоже о нём спрашивал. Теперь ты…
Алексей на мгновенье умолк.
- Вещь он потерял, - запинаясь, сказал он, - засапожный нож. Так вот, я хочу его возвратить.
На торгу, где продавали заморские товары, покупал у перса шёлк боярин Иван Кучкович.
- Этот, - сказала московлянка Алексею. - А другого, который был с ним, я не приметила.
Оставив женщину, Алексей подошёл к боярину ближе, посмотрел сбоку: сомнений не было - Иван Кучкович. Широкий нос, серые водянистые глаза, слегка курчавящиеся волосы. Боярин почувствовал на себе пристальный взгляд и повернулся:
- Что глаза таращишь, холоп?
Алексей посмотрел на него с насмешкой, ответил спокойно:
- Это верно, боярин. Только холоп-то не твой, а князя Андрея Юрьевича. Ты расскажи лучше, как битому Мстиславу Изяславичу служил!
Боярин побледнел, правой рукой дёрнулся к мечу.
- Слуги, вяжите обидчика! - крикнул он срывающимся голосом. - Бесчестье нанёс… нарочитого мужа обвинил в измене! Это мой беглый…
Несколько боярских слуг бросились к Алексею, но он не дался. Одного отшвырнул в сторону, другого мужика свалил ударом ноги. Вокруг собрались любопытные.
- Люди, наших владимирцев боярские холопы обижают!.. - закричал кто-то из горожан.