- Тебе он и мёртвый не даёт покоя!- сказал Пётр боярину злобно.
- Нет, послушайте…
Со стороны лестницы донёсся приглушённый еле слышный стон. Все вскочили с мест, переглянулись. У Якима Кучковича не попадал зуб на зуб. Кутаясь в плащ, он почувствовал, как к спине прилипла рубаха. Пётр выдернул меч из ножен и побежал к двери.
В ложнице князя не оказалось.
- Мы погибли!- завопили бояре разноголосо и опять, словно испуганное стадо, бросились к двери. - Ищите его скорее, ищите!..
Пётр и Ефрем Моизич зажгли свечу, начали осматривать каменные плиты пола. Кровавый след тянулся к порогу, спускался по белокаменным ступеням лестницы, местами исчезал совсем, местами темнел в виде маленьких лужиц. Пётр хмурился, медленно переступал со ступеньки на ступеньку, словно боялся сорваться и упасть в тёмное пространство. Спустившись, он поднял голову и ахнул: князь сидел за лестничным столбом, полузакрыв глаза, что-то шепча почерневшими губами. Пётр отступил на шаг, взмахнул мечом - князь опрокинулся навзничь [110].
- Ну, теперь, кажись, всё!- сказал Пётр, ища глазами, чем бы вытереть окровавленный меч. - Покняжил, довольно!
Шатаясь как пьяный, он вышел во двор и рванул на груди запоны рубахи. Холодный ночной воздух освежил усталое, потное тело, немного отрезвил голову…
До утра в Боголюбовском замке не спали. В медуше всё ещё бражничали бояре, когда на востоке зазеленела узкая полоска рассвета. Охмелевшие заговорщики поймали на дворе двух княжих слуг - их тоже зарубили.
Стало совсем светло. Они опять поднялись во дворец и начали делить добычу. Из сундуков и ларей вытаскивали золотые кубки и мисы, набивали карманы драгоценными камнями, княжим добром нагружали вместительные телеги.
Услышав о погроме в княжеском замке, бояре из ближних вотчин вскачь гнали коней и как остервенелые бросались на добычу.
Важно подбоченившись, Яким Кучкович сидел в княжеском доспехе на белом коне и довольно улыбался:
- Опоздали, милые! Казну-то мы уже увезли… Утром во дворе замка заговорщики собрали совет.
Осторожный Ефрем Моизич высказал опасение:
- Что, братия, если на нас наедет дружина владимирская?
Решили послать гонцов во Владимир. Петру Замятничу наказали передать горожанам: «Если кто из вас что-нибудь помыслит на нас, то мы с тем покончим! Не у нас одних была дума: и ваши есть в одной думе с нами».
Владимирцы ответили сдержанно:
«Кто с вами в думе, тот с вами пусть и будет, а наше дело сторона».
Яким и Пётр поспешили покинуть Боголюбов: вслед за ранее отправленными обозами поскакали к Москве. Туда же отправили и жену князя.
9
В Успенском соборе ударили в колокол. Звонили необычно, сполошно. Алексей выскочил во двор, задрал голову. В синем летнем небе кружили перепуганные галки. Дыма не было видно. В это время зазвонили у церкви Спаса, а затем и Георгия. Схватив шапку, Алексей выбежал за ворота. Вдоль узкой бревенчатой улицы валом валили горожане. Алексей побежал со всеми. Купцы поспешно закрывали лавки, вешали тяжёлые замки. За высокими бревенчатыми заборами на разукрашенных резным узорочьем теремах боярские слуги закрывали ставни.
Уже по дороге Алексей узнал, что бояре в Боголюбове убили князя. От этих слов у него подкосились ноги: Прокопий как? Ведь с князем он…
С трудом удалось пробраться на площадь. Здесь все толкались, кричали. Одни требовали расправы над княжескими тиунами и дружинниками, другие говорили, что неплохо взять в топоры бояр. Кто-то предложил пустить в боярские терема красного петуха, но на него зашумели:
- Что ты, дурень, разве можно! Этак и город спалить недолго.
Озлобленные кабальные люди стащили с коня какого-то знатного боярина, сбили с него шапку:
- Довольно тебе пить людскую кровушку! Пришёл конец вашему лиходейству!
Размазывая по лицу грязь, боярин валялся в ногах и просил пощады:
- Пожалейте, честные люди…
- А ты нас жалел?
На самом краю площади высокий, худой горожанин бил себя кулаком в грудь и кричал собравшимся:
- Братья, обратим гнев свой на бояр!
Тут же рядом что-то кричал человек - судя по одежде, из княжеской дружины.
Молодой парень в суконном кафтане с чужого плеча столкнул его с помоста:
- Не слушайте его, владимирцы! Мало мы лили слёз и поту за Андреем? Работать заставлял без меры, со смердов три шкуры драл! Бейте его, княжеского подпевалу!
Горожане и прибежавшие из окрестных деревень смерды били бояр и их слуг, ловили княжих дружинников. Алексей пошёл в Боголюбов. По-видимому, Прокопия нужно было искать там, на княжом дворе.
Навстречу везли нагруженные добром телеги, охраняемые боярскими дружинниками. Бояре ещё не знали, что во Владимире возмущённый народ бьёт не только княжих слуг, но и нарочитых мужей.
В ворота замка входили и выходили люди. Наиболее ценные вещи из княжеских покоев разделили между собой и увезли заговорщики-бояре; простые люди опустошали княжеские амбары и клети. Алексей видел, как измождённые, прикрытые рубищем голодные смерды с радостью делили княжеское жито. Древний, похожий на волхва старик, с длинной, до пояса, седой бородой, оделял каждого поровну. Смерды подходили по очереди, подставляли свои мешки, брали жито с таким видом, будто это было не княжеское добро, а их собственное.
Разыскивая Прокопия, Алексей встретил княжого любимца, киевского попа Кузьмищу. Высокий, с сухим лицом киевлянин, схватившись за голову руками, бегал от одного к другому:
- Братья, где мой господин, где князь мой… Занятые своим делом люди не обращали на Кузьмищу внимания и не отвечали на его вопросы.
- Где же Прокопий? - спрашивал Алексей встречных. - Прокопия не видели?
Наконец попался Амбал.
- Вон там, в огороде, лежит!- ответил надменно ключник. - Да не смей его трогать! Оставим его собакам! А кто приберёт его - тот наш враг. Того убьём!
Алексей побежал к огороду. Иссечённый мечами, Прокопий лежал, уткнувшись лицом в землю.
Рухнув перед трупом на колени, Алексей схватился за голову:
- Прокопий, друг мой, какие лиходеи осмелились поднять на тебя руку? Кто дерзнул пролить кровь твою?
Он поднялся и погрозил кулаком нарядному Амбалу и двум незнакомым боярам, которые шли по огороду и несли богатый ковёр.
10
Вечером Алексей возвратился во Владимир. В городе было неспокойно. На площадях и перекрёстках по-прежнему толпились горожане. Казалось, в густом и застоявшемся воздухе опять собиралась гроза, и люди ждали её с нетерпением и опаской.
«Даже коров в поле сегодня не погнали», - подумал Алексей, проходя мимо хлева.
Жена с дочерью встретили его у калитки. Арина обрадовалась, бросилась на шею. Но, заглянув в глаза, как-то сникла.
- Что с ним, Алёша?
- Приказал долго жить, - ответил Алексей хрипло. На западе быстро свивались последние багровые ленты заката. Над городом зыбился сухой туман.
- Алёша, где он? Где ты его оставил? Алексей взял на руки дочь, погладил её по головке.
- Там, в Боголюбове, - сказал он после некоторого раздумья.
Опираясь на рябиновый посошок, подошёл Николай:
- Алёшка, явился! А я тебя искал… - Николай, кряхтя, присел на крыльцо, расправил усталую спину. - В городе страсть что делается! Мизинные люди собираются на площади, грозят боярам. А верховодит каменщик Никита. Это тот, что на Золотых воротах работал. Спрашивал тебя…
Приперев ворота оглоблей, пошли в избу. В сенях у дверей Алексей приготовил «на всякий случай» топор.
Сквозь отволочённое оконце видно было полыхавшее в зареве небо, слышны были отдалённые крики людей. Арина накрыла на стол, но кусок в горло не шёл - никто из троих не взял в руки ложки. Сидели молча. Смотрели, как Арина укладывала спать дочь.
- Ну, я пойду…
Оставив дочь, Арина бросилась к мужу:
110