- Я заменю тебе родимую! - ласково проговорил Андрей, кладя свою руку на смуглую голову девушки.
Марина всё ещё боялась открыться в своём обмане князю, какой-то стыд удерживал девушку от признания.
Возвратившись во Владимир, она навестила своего учителя, старого изографа Мирона, очень обрадовавшегося свиданию с ней.
- Поди, теперь разучился ты, Максим, писать святые иконы? Руки в ратном деле, поди, загрубели?
- Нет, дедушка, могу хоть сейчас: я в битвах не был, - и она рассказала ему свои похождения в Киеве.
- Ах ты, бедный, матушку родную потерял! - сочувственно проговорил старик. - А может быть, она куда-нибудь скрылась? - добавил он.
Луч слабой надежды озарил душу девушки, она чутко прислушивалась к словам старика, находя в них утешение. Порой почему-то ей вспоминался таинственный старый нищий, два раза встреченный ею, приходили также на память пророческие слова его, и она всё ещё надеялась увидеться с матерью.
Хотя союзные князья уже подходили к Новгороду, князь Андрей всё ещё медлил во Владимире. Часть дружины тоже оставалась с ним, остальная часть вместе с Михно под начальством Бориса Жидиславича находилась под Новгородом. Нужно было ехать, наконец, и князю…
- А ты, пожалуй, оставайся дома: я не возьму тебя с собою! - сказал князь Марине.
Всегда охотно следовавшая за князем девушка была довольна, что князь оставляет её во Владимире, она могла снова заниматься изографным искусством, которое так любила. В ней сказывалась женщина, ей были не по душе кровавые сечи.
- От нечего делать вы с Мироном новыми иконами украсите собор да в монастыре, в трапезной, стены распишите! - сказал Андрей. - А когда я после победы вернусь сюда, ты опять поступишь ко мне, и будешь исполнять свои прежние обязанности!
На другой день после молебна, сопровождаемый епископом и толпою народа до самой околицы, князь выехал из Владимира.
Трещали суровые морозы, снега этот год были большие, нелегко было дружине и прочим ратным людям идти походом, а равно и стоять станом в ожидании прибытия набольшего князя. Многие из князей соединённой рати роптали на задержку, а в особенности Дорогобужский Владимир, дядя Мстислава [63], бывшего князя киевского. Он и дружина его готовы были даже покинуть остальных союзников и вернуться к себе, на Волынь. Да и прочие князья ссорились между собою, завидовали друг другу и с нетерпением ждали, когда поход окончится, и они вернутся в свои уделы.
Прибывший к рати Андрей видел это всё ясно и торопливо стал готовиться к осаде, сознавая, что дальнейшее промедление усилит общее недовольство и ослабит силы нападающих.
Целых три дня устраивали союзники "острог" около Новгорода, а на четвёртый решили начать приступ.
XXVI
В великой тревоге был Новгород. Не раз собирали вече, толковали, что предпринять. Князь Роман советовался с посадником Якуном, именитыми гражданами и торговыми гостями.
- Великую беду готовит нам суздальский князь! - говорил Якун, пожилой, но ещё крепкий старик.
- Сказывали прибежные люди, - отозвался Лука, богатый гость,- что, помимо своих суздальцев, ведёт он смолян, рязанцев, муромцев и полочан!
- Пришла беда… Давайте молить Господа, чтобы пронёс Он тучу мимо нас! - вмешался в разговор Харлампий Краюга, сотник.
- Пошла выволока, так не зевай! - пошутил кто-то.
- Небось, сумеем за себя постоять! На свои руки топора не уроним! - бойко откликнулся Лука.
- Эх, други, не то время, чтобы шутки шутить! - с укором проговорил старый торговый гость Акинфий, бывавший не раз в заморских краях. Он вёл немалую торговлю с византийскими городами.
- А что ж, по-твоему, дедушка, плакать, что ли, нам?
- Эх ты, парень! - перебил говорившего старик. - Плакать, правду ты сказал, нам нужно!
- Аль не слыхали, что говорил архиепископ? - сурово проговорил посадник. - В трёх храмах он видел плачущую икону Богоматери.
- Да неужто?
- Вот напасть-то!
- Сама Владычица?!
- Да, Пресвятая Богородица слёзно молит Сына Своего не предавать Новгород погибели, как Содом и Гоморру! - пророчески промолвил Акинфий. - Но помиловать нас, как ниневитян [64]!
Шутки и пересуды смолкли, бойкие новгородцы приуныли.
- Давайте помолимся, други! - предложил Акинфий, - а опосля пойдём все к князю, будем совет держать!
- Истинно, дедушка, говоришь! Правду!.. Возьмут суздальцы Новгород, посекут нас, как киевлян, жён и детей в полон уведут!..
- Не увезти ли баб и детей из города? - предложил Лука.
- Поздно, брат, спохватился: враги кругом нас обложили!
- У меня одно утешение только и есть, внучка Евфимия… - печально выговорил Акинфий. - Куда уж мне, старому, защитить её, коль враг в город ворвётся!
- А у меня жена молодая и дети малолетки! - отозвался Лука.
- Мать старуха, братишки малые!
- Сестра, отец больной…
Беспокойство всё росло, никто не знал, что предпринять, опасность была очевидна, спасения для города не было никакого.
Задумался и молодой князь Роман.
Он сознавал всю непрочность своего стола, но не хотелось ему изменять крестному целованию, которое дал новгородцам, когда пришёл к ним княжить.
В княжих хоромах собрались: архиепископ новгородский Иоанн [65], посадник и выборные люди.
- Люд новгородский, - решительно сказал князь, - коли поволите, уйду от вас, а вы возьмите к себе опять Святослава!.. Увидит князь Андрей ваше покорство, не разорит он Новгород Великий, наложит он на вас лишь пеню и дружбу с вами заключит…
- Тебя мы, князь, избрали волею народной… Не стать нам милости просить у суздальского князя! - горячо проговорил Якун. - Не повелитель он над Осударем Великим Новгородом, живём мы волею своею!
- Постоим за святую Софию!
- Не выдадим тебя, княже! Что мир порядил, то Бог рассудил!
- Володей нами! Господь поможет, и Новгород мы отстоим!
Воодушевление было всеобщее, о сдаче никто не думал.
Все приготовились бороться до конца.
- За правым Бог! - проговорил боярин Даньслав Лазутинич [66]. - Попомните-ка, други, как я, когда ходил собирать дань с севера: дружины у меня не более четырёхсот было… Андрей надвинул на меня в семь тысяч рать. Господь помог, я суздальцев разбил и с них ещё взял дань. Он, Милостивый, и теперь нас не оставит!
Такая уверенность в победе ещё более воодушевила новгородцев. Защитники Новгорода проводили целые дни сторожа его деревянные стены, готовясь отразить врага, откуда бы он ни появился.
На всякий случай для женщин и детей были устроены убежища в храмах и в подземельях под ними. Новгород был готов принять врага.
XXVII
В суздальском стане шли приготовления к приступу Князья, уверенные в победе, заранее делили между собою по жребию улицы, жён и детей новгородских, ссорились, уговариваясь между собою, кому сколько достанется пленных.
В особенности старался захватить побольше Олег Святославич Северский.
- Не минует моих рук богатая новгородская казна... Да и товаров у них немало, сколь их они из-за моря на ладьях привозят!
- Вестимо, так! Одной парчи-то сколько!..
- А ефимков золотых?! Почитай, бочки набиты!..
- Всего у них вдосталь… Тем и горды… Поразберём немного, спесь-то с них пособьем!..
- Не будут менять князей!.. Один неладен, другого надо! - сказал Владимир Дорогобужский, тоже пытавшийся сделаться князем новгородским.
Один Андрей не вступал в их споры, его планы были гораздо шире, он не думал о богатстве Новгорода, он надеялся собрать под свою властную руку все княжества Северной Руси и этим союзом крепко сплотить Русь: то, что гораздо позже сделал Иоанн III, было заветною мечтою Андрея Боголюбского. Прозорливым умом он видел, что единственное спасение Руси и её могущество - в единении.
63
…Дорогобужский Владимир, дядя Мстислава… - Владимир Мстиславич (1132-171 или 1174) - младший сын Мстислава Великого, дорогобужский князь с 1169 г., в конце жизни четыре месяца был киевским князем.
64
…как ниневитян… - Ниневия - древняя столица Ассирии, взятая и разрушенная в 612 г. до н.э. нововавилонскими и индийскими войсками.
65
Иоанн (Илья) - новгородский архиепископ в 1160-х - 1170-х гг., впоследствии приобщённый к лику святых.
66
Даньслав (Дачслав) Лазутинич - новгородский воевода, в 1168 г. ездил в Киев за князем Романом, приглашая его на княжение, в 1169 г. собирал дань в новгородских северных владениях, в том же году разбил напавшие на его дружины превосходящие войска Андрея Боголюбского.