- Нет ли вестей из Новгорода от Юрия? - снова обратился Андрей к Михно.
- Ничего не слыхать, княже! - ответил тот. - А должен на этих днях Василько побывать здесь…
Задумался Андрей.
- Сон мне привиделся сегодня… Странный таковой… Никак не объясню его.
- Какой такой? Расскажи мне, княже!
- Не стоит, старик!.. Не все ведь сны от Бога… Коль не пришлёт на днях гонца Юрий, - продолжал он, - отсюда спосылать надо!..
- Аль тревожишься о Новгороде?
- Да, оставлять в неведении себя об новгородцах опасно… - С этими словами он отпустил мечника.
XLIX
Князь суздальский ещё больше принялся украшать Владимир. Возводил новые храмы, монастыри и даже первый на Руси сделал попытку устроить богадельню для престарелых дружинников.
По утрам он чинил суд у себя на крыльце, при чём челобитчики излагали перед ним свою просьбу. Князь допрашивал истца и ответчика с их свидетелями (послухами), а затем, разобрав дело, он, стараясь быть справедливым, приказывал дьякам дать правой стороне грамоту.
В новом городе Владимире он учредил особое управление, которое было поручено тысяцкому, такой же распорядок был и в Боголюбове.
- Эх, горе какое, - говорил он, - кого бы мне тысяцким поставить? Просто и ума не приложу… Не знаешь ли ты? - обратился он к старому Михно.
- Из своих старых дружинников бери, княже: всё вернее…
- А и впрямь ты говоришь! А только кого?!
- Взял бы ты Фоку аль Василько: испытанные люди будут…
- Нет, Фоку мне нельзя взять из Новгорода: он мне там при сыне нужен…
- Тогда Василько…
- Да, он к разу придётся!.. Жена его, Марина, изографное искусство хорошо знает, писать иконы будет. В Боголюбове для неё не мало работы найдётся.
- Так спосылать за ними?
- Пошли! Да, вспомнил… Пусть с ними и Мирон сюда вернётся: он тоже нужен… Придел задумал я в храме пристроить, так много новых икон писать придётся… А при нём и Марине работать сподручнее будет: он ведь её и учил изографному искусству.
Но посылать за Василько не пришлось. В тот же день под вечер он прискакал во Владимир с тайным известием от молодого князя.
- Лёгок на помине, молодец! - приветливо встретил князь дружинника. - А мы тут за тобою посыл делать хотели…
Василько низко поклонился князю.
- Сказывай, какие вести привёз?..
Юрий сообщил отцу о происках Ростиславичей в Новгороде, не имевших никакого успеха у новгородцев.
- Ишь, хитрые лисицы! - недовольно проговорил Андрей. - А сами сюда послов засылают, помощи просят… Пускай пождут её!..
- Ты был прав, - продолжал он, обращаясь к Михно, - когда советовал уклониться от прямого ответа! А я чуть было не помог им…
Старый мечник уверенно посмотрел на князя.
- Ну, молодец, - продолжал князь, - довольно тебе в Новгороде сидеть! Задумал я взять тебя обратно.
- Как поволишь, княже! Из приказа твоего выходить не смею…
- Поди-ка, думаешь, - усмехнулся Андрей, - без жены здесь будешь?! Нет, пусть и она сюда приезжает, да и старого Мирона захватит! - и князь рассказал просиявшему от последних слов дружиннику о своём намерении сделать его тысяцким.
На другой день Василько отправился в Новгород, чтобы возвратиться сюда вместе с Мариной и Мироном.
Назначение дружинника тысяцким обидело многих приближённых князя, в особенности считал себя обиженным зять Кучковичей, Пётр Курков: он ожидал, что будет назначен на это место.
- Кого назначил-то?! - злобно говорил он. - Без роду без племени…
- Любимый дружинник его! - отозвался Семён Кучкович.
- Негоже так поступать! Кажись, и я не меньше его служу?
- Должно быть, хуже служишь! - посмеялся над ним тесть.
Курков злобно повёл глазами.
- Эх, кабы мог я всё высказать князю!..
- А что? - пытливо спросил его Семён.
- Да, много есть чего пересказать…
Кучкович близко наклонился к зятю и шёпотом сказал:
- Коль хочешь, приходи сегодня вечером ко мне! Мы что-нибудь и надумаем.
Изумлённо взглянул на него Пётр.
- Что ж? Ладно, я, приду…
- Но только помни! Никому ни полслова!
Неприязнь между приближёнными князя всё росла и росла, недовольных им было немало. В то время как Василько ехал в Новгород, Кучковичи и другие недовольные совещались, как убить нового тысяцкого. Ожидали только его возвращения.
L
Нельзя сказать, чтобы повышение Василько пришлось по сердцу Марине и остальным, последние сжились между собою, старик Акинфий привык к ним: расставаться ему было тяжело.
Ещё более тосковала Евфимия, полюбившая горячо Марину.
- Как нам привольно жилось здесь всем вместе! - говорил Акинфий. - А теперь вот все опять в разные места разойдёмся…
- Разве не мог ты отказаться? - говорила Елена зятю.
- Из воли князя выйти я, матушка, не смею… Коли приказал он мне что, то я и должен исполнить!..
Один только старый изограф радовался возвращению во Владимир.
- Матушке Царице Небесной мне, старику, поклониться ещё раз приведётся!
Сборы были недолги. Не прошло и недели, как из Новгорода потянулся поезд, увозивший Марину с мужем и Мирона. Провожать их за городские стены вышли не только их близкие, но и многие дружинники молодого князя, товарищи Василько.
- Удастся ли нам снова свидеться?! - говорил Акинфий, вместе с Еленой благословляя отъезжающих.
- Бог даст, свидимся, дедушка! - отозвался новый тысяцкий.
- Стар уж я стал больно, парень… Не два века жить мне.
Заскрипели тяжёлые возки, увозившие добро молодых во Владимир. Почти неделю были они в пути. Во Владимире встретил их сам князь, весело приветствовавший своего старого дружинника.
- Ну, тысяцкий, постарайся! Послужи на новом деле!
Отдохнув немного с дороги, Василько отправился в Боголюбове. В последнем ему уже было готово помещение, и молодые супруги быстро устроились вместе с Мироном, поселившимся у них.
Василько ретиво принялся за дело, не давая никому потачки и приводя в посаде всё в порядок.
Мирон вместе с Мариной занялись писанием икон для нового придела, устраиваемого князем. Занимались они изографным искусством дома, где было отведено особое помещение для работы.
Боголюбово обстраивалось.
Князь всё чаще и чаще оставался в нём, во Владимир он ездил только для "вершения дел", а в Суздаль и Ростов почти не заглядывал.
Сыновья его от первого брака сидели на своих столах, детей же от Ясинки у него не было.
Старый мечник оказался прав: Василько вполне годился для должности тысяцкого. С народом он был ласков, хорошо обходился с гостями торговыми и шапку гнул перед боярами, хотя ни перед кем не кривил душою. Боголюбовцы были очень довольны своим новым тысяцким, и только одни Кучковичи со своими ближними ненавидели всей душою Василько.
- Чего с ним стесняться! - говорил Пётр Курков. - Наткнётся на нас в ночь потемнее, так не сносить ему головы!
- Ой, поберёгся бы ты, господине! - говорили Василько преданные ему жители. - Слухи идут, что вороги тебя сжить со свету хотят…
Молодецки тряхнул русыми кудрями молодой тысяцкий и смело ответил:
- Что ж? Пусть попробуют! Посмотрим, чья возьмёт? Авось с ворогами справлюсь!..
- Дай Бог, чтобы так… А всё опаску иметь не мешает… Бережёного и Бог бережёт.
Василько усмехнулся.
- И меня Он сбережёт…
Те же слухи дошли и до Марины. Беспокоясь за мужа, она старалась удержать его по вечерам дома, когда же это ей не удавалось, она вспомнила прежнее и, переодевшись в мужской кафтан, отправлялась с ним вместе.
- Ишь, какой у меня товарищ выискался! - шутил Василько.
Опоясавшись мечами, смело шли супруги по тёмным и пустынным закоулкам Боголюбова. Зорко всматривалась Марина в окружавшую их темноту, опасаясь предательского нападения. Но счастье благоприятствовало Василько: он каждый раз благополучно возвращался домой. Постепенно Марина успокоилась и перестала сопровождать мужа в его ночных обходах.