Когда формальности были закончены, ученика отводили к мастеру. Андрей Чохов не был единственным учеником Кашпира Гаяусова. Каждый мастер имел пять-восемь учеников. Общее количество их на Пушечном дворе в середине XVI в. нам неизвестно — ни одной «росписи» двора тех лет не сохранилось. Но мы знаем, например, что в 1637 г. пять пушечных литцов имели 37 учеников[29]. Тридцать один год спустя, в 1668 г., на Пушечном дворе было 39 учеников-«пушечников»[30]. Можно предположить, что и в XVI столетии учеников пушечного и колокольного дела было не меньше.
Среди учеников Ганусова лишь Андрей Чохов сумел выделиться из массы литцов, исполнявших обычную работу. Для этого нужно было обладать большой настойчивостью и незаурядным талантом.
В учениках на Пушечном дворе в те годы ходили по десять, двадцать, а то и по двадцать пять лет. Нередко у литца уже седина в бороде и детишек полная изба, а он все еще числится учеником. Ученичество было одной из наиболее тяжелых форм эксплуатации работного люда. На Пушечном дворе, в Оружейной палате, да и на других государственных предприятиях в XVI–XVII вв. можно было встретить мастеров очень преклонного возраста, всю работу передоверявших ученикам. Однако официальным руководителем отливки всегда считался мастер.
Чтобы стать мастером, нужно было выполнить самостоятельную пробную работу — отлить пушку или колокол «на образец». Отливку оценивали старые мастера и выносили приговор. Нелегко было получить работу «на образец», приходилось обращаться к царю. Вот одна из таких челобитных.
«Царю, государю и великому князю Михаилу Федоровичу, всея Русии, бьют челом холопи твои пушечнова дела ученики мастера Олексея Якимова — Кирюшка Кононов, Воинко Логинов. Делаем мы, холопи твои, с тем мастером своим с Олексеем твой государев наряд: и верховые пушки, и дробовые, и тюфяки, и меньший наряд полковой. Да мы же, холопи твои, с мастером своим сделали тебе, государь, пищалы „Аспид“ ядро тридцать пять гривенок (около 14 кг). А ныне, государь, мастер наш при старости, а мы, холопи твои, делаем пушечное дело двадцать другой год. Милосердный государь царь… пожалуй нас, холопей своих, вели, государь, на пушечное дело дать, какое ты, государь, произволишь на опыт»[31].
Примерно такую же челобитную пришлось в свое время написать и Андрею Чохову. Кашпир Ганусов умер, по-видимому, во второй половине 60-х годов XVI в., последнее известное нам упоминание о нем относится к 1566 г. Андрей Чохов еще некоторое время ходил в учениках. Это слово поставлено перед его именем на трех пушках, отлитых в 1568–1569 гг.; в XVII в. они находились в Смоленске[32]. Следующее упоминание о мастере относится к 1575 г. Подпись на отлитой в этом году Андреем Чоховым пищали «Лисица» уже не содержит упоминаний об ученичестве[33].
В первые годы работы на Пушечном дворе Андрей Чохов сумел ознакомиться со многими отраслями технического знания того времени. В 70-х годах двор подчинялся Пушечному приказу, на котором, кроме изготовления артиллерийских орудий, лежала масса других обязанностей. Кроме пушек здесь лили колокола: набатные и вестовые — для крепостей и «большие» — для церквей и монастырей. Чохов в совершенстве овладел колокольным литьем и впоследствии изготовил ряд прославленных колоколов, получивших широкую известность.
Кашпир Ганусов, видимо, не знал этого ремесла. Ни одного колокола, подписанного им, мы не знаем. Приемам ремесла Андрей Чохов мог научиться у московского мастера Луки, из отливок которого известен большой колокол, изготовленный в 1561 г. для Спасокаменного монастыря на Кубенском озере[34]. Мог он учиться и у новгородского колокольщика Ивана Афанасьева, не раз посещавшего Москву и работавшего на Пушечном дворе. В 1571 г. он отлил в Александровой слободе большой колокол[35].
Пушечный приказ ведал также «городовым и засечным делом» — строительством крепостей и оборонительных линий-засек. Примерно в одно время с Андреем Чоховым сюда пришел знаменитый впоследствии мастер Федор Савельев Конь, воздвигший смоленский кремль и стены московского Белого города[36].
Чтобы крепость могла выдержать длительную осаду, необходимо было решить вопрос о бесперебойном снабжении ее водой. В Пушкарском приказе работало 10–15 специалистов в этой области — «колодезников», устраивавших подчас весьма сложные гидротехнические сооружения — плотины, водоподъемники, тайные ходы из крепости к реке.
31
Отдел письменных источников Гос. Ист. музея (ОПИ ГИМ), ф. Уварова, карт 12, № 9, л. 17.
34
См.: