23 октября рабочие Пушечного двора «чистили колокол Троецкой». Два дня спустя они «зубила точат, чем на Иване Великом на колоколе слова выбивать». Упоминается также «Екатерининский Веденский колокольный образец», который мы сейчас не можем связать ни с одним известным нам колоколом.
Работа, таким образом, одновременно шла над тремя большими колоколами. Для одного из них только делали образцы; 26 сентября «в яму образец закапывали». Огромную яму, в которой производили отливку, выкапывали неподалеку от литейной печи. Другие колокола были уже готовы. Их «окапывали», затем «чистили». Записи фиксируют даже расходы на свечи для молебна по случаю окончания отливки.
Арсений, архиепископ Елассонский (1549–1625), впервые приезжавший в Москву в 1586 г., затем оставшийся в ней и в момент отливки бывший архиепископом при Архангельском соборе в Кремле, свидетельствует, что Борис Годунов «отлил два больших колокола, один для Москвы в патриархию, в который звонят в большие праздники, а другой в монастырь святой Троицы. Подобной величины колоколов и такой красоты нельзя найти в другом царстве во всем мире»[190].
Ивановский, Успенский, или Царь-колокол, первоначально установили, как об этом уже шла речь выше, на деревянной звоннице. В годы польско-шведской интервенции он, видимо, был поврежден. Исправлял его сам Андрей Чохов. Об этом идет речь в расходной книге 7135 г. (1626–1627 гг.), рассказывающей о том, что 16 марта 1627 г. «переливали в трети Ивановской колокол», а 24 марта «чистили колокол Ивановской, который перелит в трети»[191]. Андрей Чохов в ту пору был уже глубоким стариком, и всю работу под его присмотром делали ученики.
Видимо, в том же году колокол подняли в большой проем каменной звонницы, построенной в 1532–1543 гг. В книге 7135 г. записан «росход большому подъемному делу, что делал немчин Иван Самойлов»[192]. На звоннице колокол висел и в 1655–1656 гг., когда в Москве, сопровождая своего отца, антиохийского патриарха Макария, побывал Павел Алеппский. Он рассказывает о поразившей его воображение колокольне Ивана Великого, а далее пишет: «Близ этой колокольни находится другая большая колокольня — четырехугольная постройка с четырехугольным же куполом, разукрашенная разноцветными изразцами. Эта колокольня имеет четыре арки наверху. В ее куполе висит самый огромный колокол. Когда мы увидели и услышали его, пришли в изумление. Мы измерили его окружность и оказалось 62 пяди; толщина его края один локоть, а высота более пяти локтей (около 2,5 м.). На нем висят с двух сторон, сверху донизу, весьма большие камни на веревках, дабы он не качался и звонить в него было легче. В известное время несколько человек снизу раскачивают эти веревки. Его железный язык, быть может, по объему равняется одному из больших колоколов в Молдавии: десять человек, стоя внутри, насилу могут раскачать его и ударять им о края колокола с той или другой стороны. Когда ударяют в этот колокол, он издает звук, подобный грому; не только стоящие подле не слышат, что кричат друг другу, но и те, которые находятся внизу, и даже те, которые стоят в соборе и в других церквах. Об этом колоколе сказал приснопамятный митрополит Иса: «Внутри дворец царский, насупротив великой церкви; в ней утвержден высокий, огромный колокол, перетягивающий всякий вес: тридцать юношей нужно, чтобы раскачать его веревками, скрученными из сердцевины конопли». Да, это тот самый колокол… вес его 4000 пудов, как написано на нем».
«Но мы благодарим всевышнего бога, — продолжает Павел Алеппский, — за то, что при нас был сделан другой (колокол), огромнее его не было, не может быть и нет подобного ему в мире!»[193]
Этот новый Царь-колокол весил 12 500 пудов. Отлил его, по словам Павла, «молодой человек, малорослый, тщедушный, худой, моложе двадцати лет, совсем еще безбородый»[194]. Мы знаем сейчас его имя — Александр Григорьев. Колокол этот погиб во время пожара 19 июня 1701 г. Из его обломков в 1735 г. Михаил Иванович Моторин отлил тот Царь-колокол, который и сегодня стоит в Московском Кремле[195].
Что же касается чоховского большого колокола, то он был перелит в 1760 г. В 1812 г., когда кремлевская звонница была взорвана французами, он разбился. Снова его отлили в 1817–1819 гг. мастера Завьялов и Русинов. Этот колокол — его называют Успенским, Праздничным, или Воскресенским, — по сей день висит в центральном пролете звонницы. Его вес по новым подсчетам 65 320 кг[196].
О том, сколько весил чоховский Царь-колокол, свидетельства противоречивы. Павел Алеппский, как уже знает читатель, говорил о 4000 пудов, т. е. о 64 000 кг. Шведский дипломат Петр Петрей называл цифру в 336 центнеров[197]. Говорят, наконец, и о весе в 114 660 кг, что явно преувеличено[198].
190
193