Как быть с этими расхождениями? Во–первых, автор книги Даниила мог и сам точно не знать, какие отношения связывали Навуходоносора и Валтасара, а Матфей и Лука могли пользоваться разными источниками, приводя родословие Христа. Во–вторых, автор книги Даниила мог называть Навуходносора «отцом» Валтасара в том смысле, что он был его славным предком и предшественником на троне. В случае с родословиями могло случиться так, что один из евангелистов приводил имена биологических предков Иисуса, а другой— предков «социальных». Нам ведь известен обычай левиратного брака, при котором бездетная вдова выходила замуж за брата своего покойного мужа, и первенец от такого союза считался сыном умершего, хотя на самом деле, конечно, был ему не сыном, а племянником.
Могут быть и другие объяснения. Представим себе процесс создания библейских книг. Автор пишет одну–единственную рукопись, потом с нее делаются копии. В некоторых случаях разные тексты могли объединяться впоследствии в одну книгу (так, книги пророков явно составлены из пророчеств, произнесенных в разное время и по разным поводам). До нас эта книга доходит в копиях с копий, и нет ничего удивительного в том, что в каких–то мелочах и частностях на разных стадиях создания и копирования книги вкрадывались мелкие неточности.
У нас есть очень любопытный пример такой несуразности. В 1–й книге Царств 13: 1 Синодальный перевод гласит: « Год был по воцарении Саула, и другой год царствовал он над Израилем…» На самом деле, такой перевод— это уход от сложной проблемы. Здесь автор употребил стандартную формулу: столько–то лет было царю в момент вступления на престол, и столько–то лет продолжалось его правление. Но, судя по всему, при переписывании из древнееврейского текста пропали десятки, остались только единицы, и в результате он звучит так: «В возрасте года Саул начал царствовать, и два года царствовал он над Израилем». Что же, Саул был совсем крохотным малышом? Нет конечно, это явная ошибка переписчика. Древнегреческие рукописи обычно просто пропускают этот стих, а современные переводчики высказывают догадки: «В возрасте тридцати одного года воцарился, и сорок два года царствовал над Израилем». Верны эти догадки или нет, мы точно не знаем, но это хороший пример случайного искажения текста.
Временное и вечное
Но даже если мы признаем, что тот или иной библейский автор или переписчик перепутал имена или цифры, в этом не будет ничего скандального. Мы верим, что Библия говорит нам истину о Боге, человеке, праведности, грехе, покаянии и спасении. А мелкие детали никоим образом не влияют на главное, чему она нас учит. Напротив, они подчеркивают, что Библия не упала на нас с неба как некий совершенный текст, написанный Самим Богом— ее под воздействием Святого Духа писали люди, чьи представления об окружающем мире оставались на уровне своего времени, а память бывала порой несовершенна.
Их человеческий голос, их индивидуальность очень важны для нас— не случайно Церковь не приняла попытки сирийского богослова Татиана, пытавшегося во II веке составить из четырех отдельных Евангелий сводную версию, т. н. «Диатессарон». Нет, нужны четыре свидетеля, различающихся в мелочах (например, о благоразумном разбойнике рассказывает один только Лука, 23: 40–43), но совершенно единых в главном. Только такое свидетельство и может считаться истинным: если четыре человека повторяют слово в слово одно и то же— они, несомненно, сговорились и лгут.
Библия и наука говорят о разных вещах, разным языком, с разной целью, и потому невозможно требовать от них полного согласия. Сегодняшнее «последнее слово науки» через сто лет будет выглядеть устаревшей и забытой теорией, пытливый человеческий ум в своем вечном поиске будет постоянно открывать новые горизонты научного знания.
А слово Божие не гонится ни за теориями первого века, ни за теориями двадцать первого или сорок первого (мы даже не смогли бы сегодня их понять, если бы нам их изложили). Библия предлагает человеку вечные истины.
Зачем христианину Ветхий Завет?
Нередко можно услышать, что христиане, у которых есть Новый Завет, в Ветхом уже не нуждаются. Почему же тогда его продолжают печатать в изданиях Библии? Просто как некий памятник древности, или у него есть свое место в Церкви и сегодня? Если да, то зачем он нам нужен?
И в самом деле, зачем? Ветхую одежду или мебель обычно ведь не используют, заменяют на новую. Название «ветхий» как будто подсказывает, что и первая часть Библии «обветшала», утратила для нас значение. Так ли это? Дело не только в названии (славянское «ветхий» означает просто «старый, прежний»). Прочитав Новый Завет и перейдя к Ветхому, человек нередко испытывает разочарование: и скучно бывает, и неактуально, но главное— слишком много на его страницах крови. В Новом Завете тоже не всё понятно и не всё интересно, но едва ли что–то настолько отталкивает читателя. Кто–то может подумать, что речь вообще идет о двух разных богах…
Подобную мысль высказывал богослов II века от Р. Х., Маркион из Синопа. Он учил, что существуют два бога: жестокий Творец, о котором повествует Ветхий Завет, и милосердный Бог Любви, явленный в Новом. Между ними нет ничего общего; до Христа люди якобы не знали Бога Любви и поклонялись жестокому Творцу, по ошибке принимая его за высшее божество.
Что интересно, разногласия Маркиона с традиционным христианством на этом не кончались. Чтобы «развести» два Завета, Новый ему пришлось существенно сократить. Маркион оставил всего лишь одно Евангелие и десять апостольских посланий, да и оттуда выкинул все, что касалось телесности Христа, реальности Его земной жизни. Маркион исповедовал характерный для восточных религий дуализм: всякая материя, всякая телесность— зло, и нужно избавиться от нее ради духовного совершенства, поэтому и Христос только выглядел человеком, но был лишь бесплотным духом, слетевшим с небес, чтобы рассказать человечеству об Истинном Боге. Он не рождался и не умирал на земле, страдания на Кресте, после которых Он вознесся на небо, были лишь видимостью. Разумеется, Его ученики многое перепутали и записали неправильно (такую оговорку делает практически каждый, кто желает «отредактировать» Евангелие по своему вкусу).
Это учение было отвергнуто Церковью, его несостоятельность подробно, по пунктам разбирали практически все видные церковные писатели того времени. Действительно, такое «христианство», несовместимо с самыми основами веры Церкви. Зато подходит гностикам и всяким околохристианским сектам, стремящимся использовать Библию в своих целях. Церковь, напротив, провозгласила и подтвердила не раз, что Священное Писание, состоящее из Ветхого и Нового Заветов, для нее нераздельно.
Отбросить Ветхий Завет— это значит отказаться от плоти, от человеческой природы Христа. Дело не только в том, что в Его истории исполняются пророчества и намеки, которыми полон Ветхий Завет, так что в Евангелиях значимым оказывается и место (рождение в Вифлееме), и время событий (распятие перед Пасхой), и даже отдельные детали (римские солдаты не перебили голеней Иисуса, как нельзя было ломать и костей пасхального агнца).
Дело еще и в том, что история спасения для христианина начинается не с Рождества, а с момента грехопадения человека, когда возникает сама потребность в спасении. Ведь сначала нужно понять, от чего вообще нужно спасать человечество, почему оно оказалось отделено от Бога и порабощено смерти. Об этом как раз и говорится в Ветхом Завете. Более того, его «кровавость» во многом объясняется тем, что это— честное и подробное повествование о падшем человечестве, а не святочный рассказ о чем–то милом, но совершенно нереальном. И если мы тоже будем честны, нам придется признать, что именно Ветхий Завет лучше, чем все остальные древние книги сумел эту «кровавость» обуздать и ограничить.