Да, конечно, внаше время не принято говорить особственной правоте. Более того, христиане привыкли повторять, что все они великие грешники, заслуживающие наказания (хотя, если честно, не все говорят это искренне). Но вВетхом Завете этого еще нет. Надо понимать, что Библия была написана не водин день. Вней мы видим ступени, по которым постепенно восходило все человечество: прежде всего— избранный народ, Израиль, азатем иостальные, так называемые «язычники». На самой нижней ступени— Каин, который просто из зависти убивает родного брата Авеля, ана высшей— Христос, отдающий Свою жизнь для спасения всех людей. И псалмопевец, который снетерпением ожидает Божьей кары для грешников, восходит от одного кдругому. Он уже знает, что отмщение инаказание свершаются только по Божьей воле итолько за грехи— иэто уже очень иочень много.
Конечно, во многих местах Псалтири не видно того предельного смирения, которое будет явлено на Голгофе. Впрочем, ионо вПсалтири тоже есть, просто вдругих псалмах: скопище злых обступило меня, пронзили руки мои иноги мои. Можно было бы перечесть все кости мои; аони смотрят иделают из меня зрелище; делят ризы мои между собою иоб одежде моей бросают жребий. Но Ты, Господи, не удаляйся от меня; сила моя! поспеши на помощь мне (21:17–20). Неслучайно слова именно этого псалма вспоминают евангелисты, рассказывая оРаспятии. И, заметим, никаких призывов кмести здесь нет: страдалец только просит опомощи. Наверное, дело втом, что когда тебе действительно очень больно истрашно, то уже не думаешь омести, алишь оспасении… Но ине только вэтом дело. Псалтирь— это голос верующей души, разговаривающей сБогом, ив этом разговоре мы слышим разные настроения, видим разные ступени того самого духовного роста, окотором только что говорили. Именно это иделает Псалтирь универсальным сборником молитв на все времена: кто бы икогда бы ни взял ее вруки, обязательно найдет вней нечто очень созвучное своему нынешнему состоянию.
Но как же нам сегодня читать псалмы, которые нас так смущают? Вот, кпримеру, известный псалом 136, начинающийся словами: при реках Вавилона, там сидели мы иплакали. Кстати, вмоем отрочестве именно этот псалом висполнении популярнейшей группы «Бони–М» крутили на всяких школьных ипионерских дискотеках— никто ине догадывался, что это из Библии. Так вот, эта прекрасная иочень печальная песнь изгнанников, вспоминающих далекую инедоступную родину посреди чужой земли, заканчивается прямо–таки жуткими словами, обращенными кВавилону: Блажен, кто возьмет иразобьет младенцев твоих окамень. Даже если представить себе, что подобные слова говорит узник нацистских концлагерей вадрес гитлеровского Берлина, их все равно невозможно будет повторить счистой совестью: уж младенцы точно ни вчем не виноваты, разбивать их окамень— влюбом случае преступление. Впрочем, заметим: сам псалмопевец не собирается этого делать, он лишь мечтает, что на этих завоевателей найдутся другие, которые иотплатят вавилонянам за всё сделанное ими. Но все равно порадоваться такому зверству нам никак нельзя.
Христиане задумывались об этом уже очень давно, инашли на него ответ. Этот псалом висторическом плане говорит огороде Вавилоне, но Вавилон давно был разрушен, кнам он не имеет никакого отношения. Значит, нам он говорит опоработивших нас врагах. А кто наши главные враги?
Конечно, вистории ухристиан часто бывали вполне конкретные враги игонители, от императора Нерона до генсека Хрущева. Но главное зло, знали они— не то, которое нападает на тебя извне, ато, которое подтачивает изнутри. Настоящий Вавилон, пленяющий человеческую душу— это сатана, связывающий ее намертво цепями страстей ипороков. А потом он приказывает ей радоваться, как приказывали когда–то израильтянам настоящие вавилонские поработители… Так вот, блажен, кто сумеет уничтожить взародыше «вавилонских младенцев», то есть дурные помыслы, толкающие нас ко греху, пока они слабы ибеспомощны. Когда они победят ипленят нас, сделать это будет неимоверно труднее.
Такой прием называется «аллегоризацией»: конкретный материальный образ становится символом некоей духовной реальности, вданном случае, вавилонские младенцы— это дурные помыслы. Конечно, те израильтяне, которые пели этот печальный псалом на настоящих вавилонских реках, так его не толковали. Но мы, сознавая всю условность этой трактовки, вполне можем понимать псалом именно так. И тогда, читая этот псалом, мы будем видеть, как на протяжении библейской истории уточнялось среди людей понимание зла иметодов борьбы сним. Аесли нас все равно смущают эти слова— что ж, можно просто пропустить их. Группа «Бони–М», кстати, так исделала.
Но не будем торопиться свыводами особственной высокой духовности. Испытываем ли мы порой чувство ярости излобы, душит ли нас обида на кого–то? Если да, то мы знаем, что можно сделать. Можно раскрыть Псалтирь иобратиться кБогу словами псалмопевца помилуй меня Боже, помилуй меня, ибо на Тебя уповает душа моя, вверяя Ему суд ичестно признавая, какой мутный поток страстей бурлит внашей собственной душе.
И тогда, может быть, мы поднимемся вместе сбиблейскими авторами по ступеням духовного роста идо понимания других слов, тоже сказанных вБиблии: А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя вправую щеку твою, обрати кнему идругую (Мф 5:39). Их тоже ведь очень трудно понять ипринять… но по совсем другим причинам.
*Митрополит Сурожский Антоний вспоминал, как еще вотрочестве он не мог простить какого–то другого мальчика за некий его поступок. Знакомый всем юношеский максимализм. Но он был еще и очень честным подростком, и поэтому рассказал об этом своему духовнику. Тогда тот посоветовал ему, когда он будет читать молитву «Отче наш», не произносить слов опрощении, поскольку сам он не простил своего обидчика. Такое показалось ему совершенно невозможным, и прощение все–таки состоялось, ему пришлось оставить чужие долги, чтобы иметь возможность попросить опрощении собственных.
«УЧИТЕЛЬ ИЗРАИЛЕВ»
Как известно из Евангелий, люди называли Иисуса Христа словом «Учитель», а Он называл Своих последователей «учениками». Что же означали эти столь привычные нам слова в древнеизраильском обществе? Кто, кого, чему и как там учил? Этому посвящена статья кандидата филологических наук, библеиста Андрея Десницкого.
Дома учения
Главное в Ветхом Завете, разумеется, Закон, на древнееврейском языке называемый словом «тора». Но наш перевод не совсем точен: на самом деле это слово означает не столько свод правил (для их обозначения есть свои слова), сколько Учение— то, что передается от одного человека к другому, что дает ему наставление и жизненные ориентиры.
В Ветхом Завете мы видим целую группу книг, говорящих о Премудрости, прежде всего это Притчи Соломона. Премудрость изображена у Соломона как царица, которая созывает людей на пир, чтобы преподать им свое учение— и речь, конечно, идет не просто о некоем наборе научных знаний, но о целой жизненной программе. Мудрость, приобретаемая прежде всего с наставлениями отца и матери (здесь, кстати, используется то же самое слово «тора»), — это путь, по которому человек идет к Богу, и здесь житейские практические советы оказываются неотделимы от важнейших духовных наставлений.
Когда израильтяне вернулись из вавилонского плена, они сделали две вещи: восстановили Храм, в котором стали заново совершать положенные жертвоприношения, и открыли в своих городах и поселениях синагоги— дома собраний, в которых жертвы не приносились, но зато возносились молитвы к Творцу. Центральное место в иудаизме занимает текст Библии, поэтому молитва была неотделима от его чтения и изучения, которое также происходило в синагоге как во время самого богослужения, так и во время особых школьных занятий, ведь при синагогах в новозаветные времена уже существовали школы, называемые «бейт–мидраш», т. е. «дом учения».