Елена Леонидовна Капица написала про Анну Алексеевну: «Она ведь, что ни говори, сознательно, добровольно, с радостью отдала всю себя, всю свою жизнь служению Капице. Анна Алексеевна признавалась мне, что, наверное, была не очень хорошей матерью, ведь и интересами своих сыновей она всегда жертвовала в пользу Петра Леонидовича, говорила, что, возможно, сыновья обижались на нее за это»[70].
Клетка для профессора
3 февраля 1933 года в Кембридже торжественно открывали Мондовскую лабораторию — Mond Laboratory. По выражению Петра Леонидовича Капицы, то, «что он построил модернистское здание среди старинной готики и ее подражаний, им очень понравилось»[71].
Лабораторию передавало университету Лондонское королевское общество во главе со своим президентом Гоулендом Хопкинсом. Потому что построили ее «на проценты с 50 000 фунтов стерлингов, которые двадцать лет тому назад оставил Лондонскому королевскому обществу Dr. Ludwig Mond» — известный химик и предприниматель. Проценты составили 15 000 фунтов стерлингов. На церемонии присутствовали престарелый сын Монда — sir Robert Mond, который, опять же по выражению Петра Леонидовича, «дал монету», и внук — Lord Melchet[72]. И это все для того, чтобы Капица мог спокойно работать.
Гвоздем программы стал визит на церемонию Стэнли Болдуина — лидера Консервативной партии, уже дважды побывавшего премьер-министром Великобритании и готовящегося стать им в ближайшем будущем, и, между прочим, двоюродного брата Редьярда Киплинга. И. М. Халатников удивлялся: «Для меня до сих пор остается загадкой, почему Болдуин, который был враждебно настроен к Советскому Союзу, принял участие в церемонии открытия Мондовской лаборатории, директором которой был советский ученый. Хотя, конечно, в те годы этот политический деятель был вместе с тем и канцлером Кембриджского университета»[73].
В письме от 5 марта 1933 года Петр Леонидович описал все это своей матери Ольге Иеронимовне так:
«Потом был осмотр лаборатории. Мне в обязанность вышло показывать и объяснять, и водить Болдвина (именно так в транскрипции П. Л. Капицы. — Прим. авт.). Он не много интереса проявил, на мое счастье. Но… показывая ему замерзание водорода, я объяснил, каким таким взрывчатым веществом является смесь жидкого водорода с твердым воздухом. Что три физика уже было убито и пр. На лице его я прочел жуть…»
Петр Леонидович привел Болдуина отдохнуть от толпы в свой кабинет: «Кабинет у меня шикарный. Самый что ни на есть модернистый. Мебель из стальных труб, обтянутая ярко-красной кожей, и всё в этом стиле… Резерфорд и говорит: „Фотографы просят, чтобы мы вместе попозировали“. Но Болдвин запротестовал: „К чертовой матери их“, — говорит. Тогда Крокодил говорит: „Пойдемте чай пить“. — „Чаю я не хочу, — говорит Болдвин, — а вот если вы бы виски мне дали…“ А кроме денатурированного спирта у нас в лаборатории ничего не было»[74].
В общем, все было празднично, мило, местами нелепо, но главное — обещало широкие перспективы. Как раз в Мондовской лаборатории 19 апреля 1934 года Петр Леонидович Капица получил жидкий гелий на созданной им установке!
Елена Леонидовна Капица писала: «Полтора года спустя после этой торжественной церемонии Капица, как он это делал в каникулярное время все последние годы, отправился в отпуск на родину вместе с женой (дети остались в Англии. — Прим авт.). Петр Леонидович выехал из Кембриджа на своей машине. Он пригласил в поездку и директора УФТИ Александра Ильича Лейпунского, который при содействии Капицы был принят тогда на стажировку в Кавендишскую лабораторию»[75].
Вот как об этой поездке вспоминала Анна Алексеевна: «В конце августа 1934 года мы, как всегда, решили навестить Ольгу Иеронимовну и Леонида (старшего брата Петра Леонидовича. — Прим. авт.). На этот раз мы поехали в Россию на машине, которую незадолго до этого купили. Это была машина марки „Воксхолл“. Сначала мы погрузили ее на пароход и отправились в Берген (пароход прибыл в Берген 25 августа. — Прим. авт.) Из Бергена уже на машине мы поехали на север Норвегии и через Швецию и Финляндию добрались до Ленинграда. Это было очень красивое путешествие — мы проезжали фиорды, поднялись в горы, добрались до самых северных районов. По дороге останавливались, собирали грибы, тут же их жарили, купались в озерах. Одним словом, это была прелестная поездка. На границе Финляндии нам отчего-то пришлось вместе с машиной погрузиться в поезд, и таким образом мы переехали границу СССР и прибыли в Ленинград. В общей сложности наше путешествие продолжалось около двух недель»[76].
70
75
76