А теперь мы должны немного попрактиковаться в высокой физике, иначе нам никак не понять, зачем понадобился Великобритании, которая в те времена еще была всемирной империей, какой-то там советский гражданин.
Академик Юлий Борисович Харитон, один из «отцов» советской атомной бомбы, проходивший стажировку с 1926 по 1928 год в Кембриджском университете, вспоминал:
«Петр Леонидович начал свою экспериментальную работу в Кавендишской лаборатории в 1921 году (тогда ему было всего 27 лет. — Прим. авт.). По предложению Резерфорда он произвел измерение потерь энергии пучка альфа-частиц при прохождении через вещество. Это было на первый взгляд коварное предложение, так как в нескольких работах, выполненных между 1906 и 1913 годами, не удавалось из-за экспериментальных трудностей измерять энергию пучка менее 0,16 от начальной. Работа имела смысл лишь в том случае, если новый метод будет в несколько раз более чувствительным, чем использованный в предыдущих работах. Но, по-видимому, у Резерфорда уже создалось впечатление, что этот несколько необычный русский в силах выполнить такую трудную работу. И он действительно это сделал (не будем входить в технические детали), и за счет очень напряженной работы по 14 часов в сутки в очень короткий срок. Любой экспериментатор с восхищением прочтет статью с изложением этой работы. Уж очень хорошо все продумано, просчитано и ювелирно изготовлено — в основном собственными руками. А чувствительность получилась не 16 % от начальной энергии, как было в предшествовавших работах, а 0,3 %, т. е. в 50 раз выше…
Петр Леонидович после года с небольшим работы в Кембридже окончательно приобрел репутацию экспериментатора-рекордсмена. В результате уже в 1922 г. Резерфорд высказал Капице пожелание предоставить ему бо́льшую самостоятельность и возможность работать с рядом сотрудников.
Когда я приехал в Кембридж поработать в Кавендишской лаборатории в 1926 году с использованием рекомендации Петра Леонидовича, у него уже была небольшая, отдельно расположенная (но в том же комплексе зданий) лаборатория (так называемая Магнитная лаборатория, торжественно открытая 9 марта 1926 года канцлером Кембриджского университета, бывшим премьер-министром Великобритании лордом А. Д. Бальфуром. — Прим. авт.). В ней находилось уникальное оборудование для получения сильных магнитных полей — всем известный генератор мощностью 2000 кВт и ротор весом 2,5 т, который раскручивался мотором, а затем на одну сотую секунды замыкался на катушку, в которой создавалось магнитное поле…
Вскоре пусковые трудности — а их было немало — были преодолены и началась экспериментальная работа — исследование зависимости сопротивления металлов от магнитного поля. Была открыта знаменитая линейная зависимость сопротивления от поля вместо ранее известной квадратичной зависимости при слабых (в новом масштабе) полях (это „закон Капицы“, открытый им в 1928 году. — Прим. авт.).
Установка стала очень модной. Крупнейшие физики из разных стран приезжали взглянуть на нее. Называли по-всякому, вплоть до восьмого чуда света. До сих пор крупные, дорогие научные установки — телескопы — делались только для астрономов. Для неба делалось исключение. А теперь был сделан скачок в масштабе в экспериментальной физике. Я даже не знаю, что было важнее — полученные новые экспериментальные данные или осознание многими физиками того, что если перед физиками стоит серьезная задача, то возможно и создание большой дорогой установки. Всегда очень важен первый шаг. И он был сделан Петром Леонидовичем Капицей. А Резерфорд, вероятно интуитивно чувствуя это, энергично помогал ему, добывая необходимые средства»[4].
От могучего замыкания магнитная лаборатория всем нутром сотрясалась, а по округе прокатывался гром. Но Петя Капица всё рассчитал: катушку вместе с измерительными приборами он отнес на 20 метров от динамо-машины, чтобы электрический импульс приходил раньше, чем соленоид, и приборы начинало сотрясать искусственное землетрясение. А силища у этого агрегата была неимоверная!
Д. Шенберг писал: «Новая лаборатория стала своего рода Меккой для всех посещающих Кембридж физиков, и Капица любил демонстрировать интересные вещи в своем характерном стиле. Изюминка его метода получения сильных магнитных полей заключалась в том, что поле создавалось на настолько короткий отрезок времени, что катушка не успевала сильно разогреться, и он формулировал это так: „Сотая доля секунды может показаться вам очень коротким отрезком времени, но и этого времени вполне будет достаточно, если вы знаете, как им распорядиться“. Другая его шуточка заключалась в том, что он называл себя самым высокооплачиваемым физиком в мире, поскольку профессорское жалованье ему платили за несколько секунд работы в год»[5].