Было прекрасное воскресное утро, и Валерьян оказался дома. Он смотрел по телевизору «Утреннюю почту» и одновременно стряпал пельмени.
— Заходи, — сказал он Андрею, протянув для пожатия руку повыше кисти, потому как руки его были в муке. — Я один. Жена же, знаешь, сука, не дождалась меня. Сама посадила, сама и не дождалась. Приехал какой-то аспирант и увез ее к себе в деревню. Детей, стерва, моей матери оставила. Ну ладно, девчонке уже семнадцать лет, а пацан-то в шестом только учится. Отправил ребятишек на лето к ней, пусть поживут, к новому папе попривыкнут. Он помоложе, пускай лиха хлебнет. Моя-то скоро тоже родит… так что семейство у них будет обширное.
— А тетя Таня где? — спросил Андрей, имея в виду мать Валерьяна, семидесятилетнюю старушку, жившую вместе с сыном и его детьми.
— Вчера на «скорой» увезли. Желтуху признали. Сегодня какие-то жмурики приходили, брызгали тут с краскопульта по углам. До сих пор мутит. Чуешь, запах какой?
Андрей пожал плечами.
— Я уж тут насквозь все окна пооткрывал, балконную дверь, форточки — все равно воняет. Ну, а ты как? Отмучился?
— Хватит. Хорошего помаленьку, — соврал Андрей.
— Это дело надо вспрыснуть, — улыбнулся Валерьян. — У меня две недели выходных впереди. Мы вахтовым методом работаем. Да и получку я в пятницу получил. Еще не пил, с бабкой этой… Так что гони в магазин.
— Да я тут пива привез, — сказал Андрей, ему не хотелось начинать гулянку.
— Да брось ты, пиво… Пусть его алкаши пьют, а мы будем водочку.
Слава Богу, те времена прошли, когда ее штурмом брать надо было. Иди возьми пару пузырей. А я тут с пельмешками разделаюсь.
Кроме литра водки, Валерьян наказал Андрею купить каретку яиц, два килограмма огурцов и редиски. Когда «горючее» с продуктами питания было доставлено к столу, у Валерьяна уже доваривалась первая порция пельменей.
Три дня прошли как в тумане. Так беспробудно Андрей в своей жизни еще никогда не пил. В первый день он еще дважды ходил в магазин за водкой, а на другой, опохмелившись, Валерьян повез его на химзавод, где они купили у охранника трехлитровую банку очищенного спирта и, возвращаясь домой, чуть не подцепили двух каких-то шустрых малолетних девиц. Валерьян приглашал их к себе, но находившийся в более ясном уме Андрей дал им на мороженое и поспешил увести Валерьяна от греха подальше.
Два дня они из квартиры не выходили и на звонки в дверь не реагировали. Пили спирт, ложились спать, а проспавшись, опохмелялись. Покончив с пельменями, запивали спирт сырыми яйцами, выбрасывая скорлупу прямо в форточку — во двор пятиэтажного дома. Банка была какой-то бездонной — спирт не кончался и к концу второго дня уже не лез в рот.
Андрей промучился всю третью ночь на диване, многое передумал и к утру решил податься на запад, правда, запад недалекий. Часов в шесть утра он растолкал Валерьяна, попрощался с ним, налил с собой пол-литра и отправился на железнодорожный вокзал. Через два часа он был уже в пути, а через двое суток заявился к армейскому приятелю Саньке Пяткину, который работал агрономом в совхозе. Соврал, что был, мол, недалеко от их мест на гастролях и решил завернуть на адресок. Пяткины встретили Андрея гостеприимно, особенно рада была гостю Санькина жена — некрасивая Светлана, уроженка волжских берегов: она тосковала в Сибири по родным местам.
— А мы живем одиноко, — говорила она Андрею, — никто к нам не ходит, и мы ни к кому не ходим. Скучно живем: работа — дом, дом — работа.
С Санькой они пили водку, ходили в околки по маслята, окучивали картошку, топили баню и парились. Иногда Андрей играл на гитаре и пел. Через неделю он, почувствовав себя неловко за то, что загостился, хотел было распрощаться с гостеприимными хозяевами, но Светлана попросила его не торопиться:
— Погости еще. Куда спешишь? Когда с Санькой еще встретитесь?
Андрей согласился. Пролетела еще одна неделя. К ее исходу Света, очевидно, заподозрившая, что у Андрея не все так гладко в жизни, как он хочет это показать, вдруг сказала: