— Уже начался, — ответил Андрей, — Валя Толкунова первой поет.
Наташа вышла из ванной комнаты и, вытирая о фартук мокрые руки, подошла к нему и поцеловала в щеку. Ей нравилось, когда Андрей запросто называл артистов по именам: Ира Муравьева, Лева Лещенко, Саша Збруев. Словно он был лично знаком с каждым из них и состоял с ними в приятельских отношениях. Наташа присела рядом с Андреем, обняла его за шею, прижалась лбом к его щеке.
В комнату вбежала взволнованная Настя.
— Дядя Андрюша, надевай скорее брюки, — крикнула она, — тетя Люба идет.
Она сняла висевшие на спинке стула брюки и свитер и передала их Андрею.
— Быстрее! Быстрее! — подпрыгивала Настя и хлопала при этом в ладоши.
Наташа пошла к входной двери, а Андрей, засуетившись, стал одеваться.
Тетя Люба оказалась живой и не лишенной привлекательности женщиной на два года помладше Натальи и совсем непохожей на нее. Познакомились. Потом пили чай с малиновым вареньем, которое привезла Люба. Сестры говорили о родственниках, о брате, к которому нужно было вскоре кому-то из них ехать. Улучив момент, когда Наталья вышла, Люба прямо спросила Андрея:
— У вас это серьезно?
— Надеюсь, — ответил он.
— Не обижай ее, ладно? — попросила Люба. — Она у нас невезучая.
Андрей кивнул.
Прощаясь, Люба пригласила их в гости на ноябрьские праздники. Наталья сказала, что они постараются приехать.
Как оказалось, в этот день Натальина сестра была первой, но не последней гостьей. Часам к четырем пришел двоюродный брат Наташи Сашка с женой Валентиной. Снова знакомились, снова пили чай с малиновым вареньем, ели домашнюю колбасу. Валентина с нескрываемым любопытством рассматривала нового человека, а потом попросила — нет, стала умолять, чтобы Андрей спел. Он взял гитару и наиграл мелодию из кинофильма «Земля Санникова»:
Андрей еще ни разу в жизни не видел, чтобы так слушали кого-то, как слушала его Валентина. Она пропускала каждое его слово, каждый звук через себя и непроизвольно подвигалась к нему ближе и ближе, отчего Андрею становилось не по себе. Однако он допел песню до конца и пододвинул табурет, на котором сидел, поближе к Наталье.
— А ты понравился Валентине, — сказала Наталья, проводив гостей.
— Неужели? А я что-то не заметил.
— Не лукавь. Этого нельзя было не заметить. Наверняка Сашка ей сейчас предупреждение делает по этому поводу.
— Слушай, ну я тут явно ни при чем. Я не подавал никакого повода, — начал было Андрей.
— Не оправдывайся! — перебила его Наталья, и он почувствовал, что ее голос срывается. — Скажи лучше честно: ты будешь мне изменять?
— Ты что, Наташа? О чем ты говоришь!
— Да все вы… — На глазах у Наташи выступили слезы, она махнула рукой и, забежав в спальню, закрыла дверь на защелку. Андрей попытался достучаться, звал ее по имени, но она не отзывалась. Андрей прошел в зал, сел на диван.
«Вот и первая кошка между нами пробежала, — сказал он тихо сам себе, — то ли еще будет в этом доме?»
Примерно через полчаса Наташа вышла из комнаты, глаза ее немного припухли от слез.
— Прости меня, ладно, — сказала она, усаживаясь рядом с ним. — И почему они влюбляются в тебя? И соседка, и Валентина, и…
— Да никто не влюбляется. Выдумываешь ты все. Сама придумываешь, вот тебе и кажется.
Андрей обнял ее и поцеловал вначале в щеку, а затем в губы. Наталья взяла его за голову обеими руками, крепко сжала и от души горячо поцеловала.
— Я тебя никому не отдам! Понял? — сказала она с железной уверенностью в голосе. И повторила: — Не отдам. Ты понял?
Андрей, отвечая ей на поцелуй, кивнул головой.
В понедельник утром Петрович вызвал Андрея к себе.
— Слушай, — сказал он, — мне нет разницы, есть у тебя трудовая книжка или нет, но зава нашего военкомат затормошил — требуют, чтобы ты встал на воинский учет, еще и штрафом пугают. Поэтому получи у кассира получку, я тебе дам недельку, а ты смотайся за документами. Годится?
— Годится, — согласился Андрей.
— Неделю хватит обернуться?
— Хватит.
«Видимо, последнее денежное довольствие», — думал Андрей, получая месячную зарплату и пожимая на прощание руку директору ДК.
— Пока ты катаешься, — говорил Степан Петрович, — я у директора совхоза аппаратуру выбью. Приедешь и начинай играть на танцах. Уборочная страда закончилась, молодежи вечерами делать нечего — пойдут в ДК.