— Знаешь, я… Можно, я начну немного издалека?
Наташа пожала плечами. Она сидела на диване, поддерживая подбородок руками и поставив локти на колени.
И Андрей начал говорить. Он говорил вполголоса, не торопясь, словно взвешивал каждое слово. Он говорил о том, как начинал играть на гитаре, как служил в армии, как пел в группе «Паровоз», рассказал про Катю и Катиного отца, про тюрьму, зону, «химию» и о том, как и при каких обстоятельствах оказался здесь, у нее в доме.
— Вот так, Наташенька. Теперь у меня нет документов, меня разыскивает милиция, и я нахожусь в бегах.
Наташа с минуту сидела молча, потом закрыла лицо руками, плечи ее задрожали. Андрей подсел к ней, обнял.
— Завтра я уеду, — сказал он.
— Куда? — Наташа оторвала руки от заплаканных глаз. — Куда ты поедешь? Скоро зима. Где тебя ждут?
— Поеду в Кемеровскую область, там еще один друг армейский живет. Попробую поискать его.
Наташа снова заплакала:
— Ну почему? Почему мне так не везет?
— Знаешь, Наташа, пойдем допьем портвейн, и пропади оно все пропадом, а? — предложил Андрей.
Наташа всхлипнула, утерла концом халата слезы и, поднявшись, кивнула Андрею. Они прошли на кухню, Наташа достала из холодильника тарелку с холодцом, остатки винегрета и недопитую бутылку вина, сама разлила по фарфоровым бокалам. Выпили молча, закусили.
— Что ты скажешь на работе? — спросила Наташа.
— Да найду что сказать, — ответил после паузы Андрей. — Скажу, что родители не хотят, чтобы я уезжал из дома, и не отдают документы, а я здесь жить хочу. Петровичу музыканты нужны, он за меня перед заведующим заступится. Зиму прокантуюсь.
— А потом?
— Потом что-нибудь придумаю. Голова на плечах есть.
— Голова-то у тебя есть — правильно говоришь. Наверное, не одной бабенке мозги запудрил.
— Не успел.
— Что не успел?
— Не успел запудрить. Некогда было. То пел, то сидел. Ты первая, кому запудрить попытался, и то не получилось. Видимо, нет таланта на эти дела.
— Ладно, — сказала Наташа, разливая остатки вина в бокалы, — допьем и пойдем спать, а завтра будь что будет. У меня ведь сейчас брат тоже в зоне сидит.
Наступал Новый год. Андрей кое-как сколотил группу ребят, желающих играть на гитарах, нашел и девчушку-пианистку, которой поручил «Ямаху». 27 и 28 декабря с десяти утра и до одиннадцати вечера Андрюшина группа репетировала до изнеможения. Андрей никому спуску не давал и требовал строго. Ребята поначалу ворчали, а потом смирились. Очевидно, их убедил пример самого Андрея, игравшего без устали и певшего до хрипоты. В репертуар он включил свои старые песни и наскоро сочиненную им накануне. «Зимняя песня» — так назвал ее Андрей. Петрович попросил, чтобы они спели что-то про Новый год.
Недолго думая, Андрей взял песню со словами: «А Новый год, а Новый год несет нам счастье новое».
Раза два на репетиции заходила Валентина Петровна, одобрительно кивала Андрею, не отрывая его от работы, и громко хохотала в фойе ДК. Директор Дома культуры хотел было, чтобы ребята играли всю новогоднюю ночь, но дома Наталья закатила Андрею нечто вроде скандала, сказав, что они идут на встречу Нового года к Сашке с Валентиной и что она уже им пообещала. Андрею ничего не оставалось делать, как уговаривать Петровича начинать вечер в девять часов, а заканчивать в одиннадцать.
— Все равно все домой Новый год встречать пойдут, — говорил он, — и мы с тобой не проклятые — отметим за семейным столом.
Петрович тяжело вздохнул, но согласился.
— Может, к нам придете? — спросил он Андрея. — Приходи, Андрюха, посидим, наливочки попьем, пивка домашнего. Галка такой пирог состряпала!
— Не могу, Степан Петрович, сам видишь, человек я теперь подневольный.
…Выступление группы прошло скверно. Нет, ребята старались вовсю, но их почти никто не слушал. Уже в девять вечера добрая половина молодежи, пришедшая на вечер, едва держалась на ногах.
В зале курили, не стесняясь, пили из горлышка вино и водку, свистели. Когда нужно было танцевать танго, молодые невежды начинали дергаться, образовывая круг. А один стриженный наголо, очевидно, впал в экстаз: упал на колени, изогнулся и пытался, закинув руки назад, достать ладонями пол. При этом он не забывал извиваться музыке в такт. Примерно к половине одиннадцатого зал изрядно разгрузился.
В десять сорок за Андреем пришла Наташа, и Степан Петрович объявил, что вечер закончен. Он не реализовал и добрую половину из задуманных им аттракционов и, махнув рукой, раздал ребятам гонорар и новогодние подарки. Взял для Насти подарок и Андрей.