— Ну и что? — спрашивает Андрей.
— Понравилось. Тоже пригласил нас в Звенигород хоромы ставить. Что хотите делайте, говорит. Денег не пожалею.
— Он все братца своего переплюнуть мечтает, вот и все, — усмехается Андрей и указывает на фантастического зверя, вписанного в круг, образованный причудливым орнаментом. — А это тоже ты резал? — обращается Андрей к длинному мужику.
— Я стены расписывал, — лыбится длинный. — А это Никола либо Митяй. Никола! — обращается к загорелому мужику. — Иди-ка сюда! Слышь?
Загорелый мужик смущенно подходит к Андрею.
— Красота-то какая. Мастер! — восхищается Андрей.
— Да не… я карниз резал, а это дружок мой Митяй, — говорит загорелый и вытягивает за рукав светловолосого мужика с выгоревшей добела бородой, — он весь низ резал и наличники.
Андрей с пристальным интересом приглядывается к загорелому.
— Это что ж за зверь такой? — интересуется Даниил.
— Та-а-а-кой ы-з-з… — Митяй краснеет, нагибает голову.
— Такой зверь… — приходит на помощь длинный мастер.
— Дракон? — спрашивает Андрей.
— На-а-а… на-а…
— Наверное, дракон, — снова спасает положение длинный.
— Смотри, какое чудище в круг вписал! Андрей! — зовет Даниил.
Андрей некоторое время внимательно смотрит на загорелого, потом отзывает его в сторону.
— Слушай, а ты в Андрониковом монастыре не работал?
— Нет.
— Вроде, встречал я тебя где-то, а?
— Кто его знает, может, и встречались где…
Андрей на мгновение закрывает лицо рукой.
— А под Троицей, в деревне?
Опустив глаза, мужик отрицательно качает головой.
— Ну как же? Драка-то! Скоморох еще разнимал… Скомороха-то помнишь? Прибили скомороха-то еще!
Мужик бледнеет, лицо его становится серым. Он облизывает пересохшие губы и трясет головой:
— Не знаю я… Не было ничего такого. Не помню…
Андрей недоуменно улыбается и отворачивается:
— Ну прости…
— Андрей! — зовет Даниил.
Загорелый вдруг хватает Рублева за руку и умоляюще шепчет:
— Не губи, отец, божий человек, не губи… Прошло все… Резчиком я теперь по камню… Не выдавай этому… — кивает он в сторону приближающегося Даниила.
— Да ты это что? Это же все равно, что отец мой.
— Не выдавай, все равно не выдавай, не губи, божий человек…
Князь, сотник и старшой идут по длинному коридору, пересекают несколько палат.
— Тебе в доме жить, я и на соломе пересплю… — ворчит Степан.
— Чего? — переспрашивает князь.
— Я тебе вот что скажу: все это переписать надо, стены, потолки, все! Только поярче, посильнее!
Старшой вдруг останавливается. Даже в полумраке видно, как он побледнел.
— Дозволь мне, великий князь, сказать…
— Ну, — разрешает князь.
— Ты рисовать умеешь?
— Нет, — удивлен князь.
— А, может, сотник твой в каком искусстве мастер?
— Ну?..
— А я, — старик ударяет себя в грудь, — сорок лет по этому делу! Ты мне хоть веришь?!
— Не верил бы, так…
— Так чего же ты своего сотника боле меня слушаешь?!
— Видал, куда гнет? — ухмыляется Степан.
— Я же сорок лет этим делом занимаюсь! Ну скажи, сделай милость, вот это что такое? — обращается он к сотнику, тыкая корявым пальцем в стену, расписанную орнаментом.
Степан демонстративно молчит, с ненавистью глядя на старика.
— А это что? — настаивает мастер.
— Ну, Степан? — улыбается князь. Все это начинает его забавлять.
— Видишь?! — злорадно восклицает мастер. — Я тебе говорю, лучше хором тебе никто не поставит, а ты не мне веришь, а Степану!
— Да, Степан, тебе на жеребце сподручнее! — хохочет князь.
— Не в умении дело, — говорит сотник, бешено глядя на старшого и на ходу царапая стену коваными ножнами.
— Ничего переделывать не стану! Хоть убей! Тут люди душу свою положили, сердце! Под землей по колено в воде ковырялись…
— Ладно, ладно! — обрывает его князь. — Ступай, Степан, тут у меня дело к нему.
Сотник, спрятав глаза, кланяется и уходит.
Мастер и князь входят в опочивальню. Старик осматривается, выглядывает в коридор.
— Да нет никого! Я наказал, чтоб муха не пролетела.
Старшой вынимает из-за пазухи ключ и подходит к изразцовой печи. Вставив ключ в искусно замаскированную скважину, он дважды поворачивает его. Открывается небольшая узкая дверь. Старик нагибается, поднимает с пола заранее припасенный факел и бьет кресалом по кремню.
— Дай я сам! — возбужденно шепчет князь.