Несколько позже в связи с предвыборной кампанией 1989 г. появились доверенные лица и новые российские политики, проходили заседания «Фонда за выживание и развитие человечества»[112] (забыла точное название этого на мой взгляд сомнительного и недолго прожившего объединения) и появилось еще много совсем новых иногда даже странных для нашего дома людей.
Большинство этих визитов зафиксированы фотографиями и записями Андрея Дмитриевича в дневнике или в «Воспоминаниях».
Елена Боннэр
Декабрь 2010
Часть вторая
1970–2011 гг. Правозащитная, общественная, литературная деятельность и связанные с этой деятельностью события и факты биографии
1970–1989. Правозащитная деятельность, в том числе вместе с А. Д. Сахаровым
Исходя из того, что основа правозащитной деятельности — это помощь конкретным людям — жертвам государственных репрессий, а также их семьям, не будет ошибкой сказать, что правозащитная деятельность Елены Георгиевны Боннэр началась еще в подростковом возрасте — с тех самых посылок, которые она, вместе с бабушкой и братом, собирала и посылала в лагерь маме и ее со-лагерницам (притворяясь их родственницей). «Всехняя Люся» — так называли Елену Боннэр узницы АЛЖИРа.
1970. Активное участие в «самолетном деле», присутствие на всех судах. Поездка в Калугу на суд над Р. Пименовым и Б. Вайлем. Знакомство с Андреем Сахаровым.
В 1950–60-е годы в кругу многочисленных друзей Елены Боннэр были и те, кто получил срок «за политику» в после-сталинские, но еще в до-диссидентские времена. Среди них был Феликс Красавин, которого Елена Боннэр знала с момента его рождения в январе 1930 года, поскольку его мама Анастасия (Людмила) Красавина и Руфь Григорьевна (мама Е. Г. Боннэр) были дружны с начала 1920-х годов, а отец Феликса Петр Таскаров был близок с Геворком Алихановым (отцом Е. Г. Боннэр). Феликс сидел дважды в 1950–1956 гг. и в 1957–1965 гг. Во второй половине 1960-х Феликс познакомил Е. Г. Боннэр со своими освобождающимися со-лагерниками Эдуардом Кузнецовым[113], Алексеем Мурженко и Юрием Федоровым[114]. Они в свою очередь привели в дом Е. Г. Боннэр Бэлу Коваль[115], ставшую другом семьи навсегда. Так и получилось, что после ареста Эдуарда Кузнецова по «самолетному делу» 15 июня 1970 г. Елена Боннэр активно занялась защитой его и его подельников.
Кратко о самом этом «деле». В конце 1969-го, в 1970 г. группа советских граждан (13 евреев-отказников и трое русских), среди них и Эдуард Кузнецов, решили пойти на «безумный» шаг — угнать с аэродрома самолет и перелететь из Ленинграда в Швецию. В подготовленном заранее обращении к мировой общественности они, в частности, писали: «Следует подчеркнуть, что наши действия не опасны для посторонних лиц; в тот момент, когда мы поднимем самолет в воздух, на его борту будем находиться только мы». Организаторы этой акции в общем сознавали ее обреченность, тем более, что были основания предполагать, что КГБ СССР осведомлено об их планах. Но в любом случае они этим своим «безумием» хотели привлечь внимание мировой общественности к проблеме свободы выезда из СССР. И в этой части акция оказалась чрезвычайно успешной, в значительной мере теперь уже по причине «безумия» советских властей. Действительно, больше всего участники группы боялись, что их «повяжут» дома поодиночке, втихую. Но спецслужбы поступили наоборот — вся группа была арестована 15 июня 1970 г. на летном поле аэродрома «Смольное» под Ленинградом. А суд в декабре 1970 г. и смертный приговор двум участникам (Эдуарду Кузнецову и Марку Дымшицу) всколыхнули весь мир (в результате 31 декабря 1970 г. кассационный суд заменил расстрел на 15-летнее заключение).
И ключевую роль в этой победе гуманизма сыграла регулярно передаваемая за рубеж информация из зала суда о процессе. И поставляла друзьям эту информацию Елена Боннэр, записавшаяся тетей Эдуарда Кузнецова и потому получившая разрешение присутствовать на этих судебных заседаниях.
«Через день или два из Риги стало известно, что большинство арестованных рижане-евреи. Но есть трое русских — Кузнецов, Федоров, Мурженко. И родственникам надо ехать в Ленинград, чтобы сделать передачи и говорить со следователями. Мама Кузнецова ехать отказалась, ссылаясь на плохое здоровье. Тогда я с помощью знакомого врача соорудила доверенность от нее, в которой указывалось, что я тетя ее сына… Так я стала тетей Кузнецова, хотя это было несколько рискованно. И моя мама была крайне обеспокоена тем, что я ввязалась в эту историю» (Елена Боннэр, «До дневников» [6]).
113
Кузнецов Эдуард Самуилович (род. 1939), первый срок «за антисоветскую деятельность» в 1961–1968 гг. По «Ленинградскому самолетному делу» (1970 г.) приговорен (как и другой участник «самолетного дела» Марк Дымшиц) к высшей мере с заменой на 15 лет заключения. В 1979 г. вместе с М. Дымшицем и 2 другими заключенными обменен на 2 советских разведчиков, живет в Израиле. — Сост.
114
Юрий Федоров и Алексей Мурженко, участники «самолетного дела», отсидевшие полные сроки в 14 и в 13 лет заключения каждый. — Сост.
115
Коваль Бэла Хасановна (род. 1939), одноклассница Эдуарда Кузнецова, неоднократно посещавшая его в местах заключения, друг А. Д. Сахарова и Е. Г. Боннэр, ныне Заведующая Архивом Сахарова в Москве. «