Объявляли о конце войны, когда мне лет двенадцать было. Кого же там до сих пор обезвреживают? Мир ведь там?!
Не хочу в армию.
Потом какое-то американское кино началось, про умственно отсталого. Типа, про его жизнь. Как он, дурачок, живет, и все у него на так получается. В армию его берут - и он там героем становится. Потом миллионером делает-ся. Все время на приемы к президентам попадает и все такое.
До чего скверный фильм.
А режиссер просто мерзавец, если снимает такое.
Не повезло с кино сегодня. Вот, однажды, тоже ночью, видел кино про слепого офицера, как он в Нью-Йорк поехал и парня с собой взял за поводыря. Вот действительно классный фильм был, правда, больше я его не видел и названия не знаю, обидно.
И так тоскливо стало опять.
19
Рассвет я опять встречал на ногах, в голове после приступа боли была привычная пустота. Как будто там была высохшая лужа, вернее ямка от нее, границы очага чувствовались, но боли уже не было. Надолго ли? Ведь как бы-вает, может месяц не болеть, а может изо дня в день неделями долбить, что обезболивающие препараты ешь как чипсы. Мама говорила сходить ко врачу, но если честно, мне просто лень туда идти.
Восход солнца я как всегда просмотрел, никогда его не видел, а как не читаешь книгу какую-нибудь, так герой или герои всегда видят рассвет, блин, а я всегда хочу увидеть первые лучи и всегда просматриваю их появление, жду, жду с час, а потом куда-нибудь отойду и все. Не читать, ни слушать му-зыку не хотелось, жутко противно все было, недомогание жуткое. Вот так и шатался по квартире. Шесть часов утра, семь часов, восемь…
Хотел почитать, но голова болела сильно и не хотел напрягаться.
Единственное что я за это время сделал, так это скачал на флэшку из ин-тернета какой-то шутер для Михи, хотел обрадовать его. Как буду в следую-щий раз в библиотеке, отдам.
Миха, работал недалеко от моего дома, в библиотеке, сразу за остановкой она. Ему было около тридцати, он работал в местной библиотеке, собственно говоря, я с ним там и познакомился. На первом курсе я тогда «учился». Мама тогда болела, а на учебу жуть как не хотелось идти, вот и пошел в библиотеку, - время провести.
Теперешние библиотеки это конечно, не те, что были раньше, они скорей напоминают интернет кафе и люди туда заходят в основном в интернет, а не за книгами.
Так вот, Миха сидел за столом, уставленном всякой мутью, от клея, до абонементских книжечек, а над ним склонившись, стоял «юзер» и что-то ему предъявлял.Одной рукой он прижимал к столу руку сидящего библиотекаря, другой, выставив два пальца, лез в очки библиотекарю издавая мычащие зву-ки.
- Эй, что происходит? – говорю, не смог я промолчать, а что мне было де-лать?
- Ничего – ответил бритый, - Играем.
По роже расплылась ухмылка.
Я прекрасно знал, что он тут делает, мне очень хотелось, чтобы он спро-воцировал меня. Конечно не Зорро я, но категория весовая одинаковая, по-смотрим. Ненавижу таких людей. Таких людей, любящих поглумиться над тем, кто не может дать сдачи.
- Меня это, - начал он мерзким голосишкой, - он кинул.
- Че? – говорю, а сам вижу, что урод испугался, как и следовало ожидать, такие только и могут лезть на тех, кто слабее, - анархист хренов, - это уже в адрес его толстовки, с изображением буквы «А» в красном круге.
- Трафик отрубает, - ответил урод, - подумаешь порево посмотрел. Он яв-но растерялся, такие всегда теряются если одни.
- Тут же ясно написано, - говорю, - порно нельзя смотреть.
Он вышел.
- Что достают? – спросил я у библиотекаря, - Есть что почитать?
- А что надо? – ответил он, - какую книгу вы хотите?
- Кинга, – ответил я, разглядывая стеллаж с журналами, как-то и позабыл я зачем пришел.
- Сейчас – ответил он, таким же тихим, как и раньше голосом.
- Или тогда Булгакова, что ли – говорю, реально хотел почитать, но как-то все время желание, желанием так и оставалось. И только сейчас я увидел, что его трясет.
- Эй – говорю, - все нормально. А сам думаю ни хрена себе нормально, тупило, человека трясет как банный лист, а ты спрашиваешь тут. Мне просто стало жаль этого человека. Маленького ростом, субтильного телосложения и в очках в половину лица, дрожащего от выходки полуебка. Захотелось запла-кать, знаю что глупо, но захотелось и все. Ох и повезло же этому упырю бри-тому, что он уже ушел.
- Сейчас, принесу – ответил он, было видно, с каким трудом дались ему это слова.
- Да, ладно, сиди – сказал я и вышел.
Ненавижу себя. Ненавижу за то, что никогда не могу найти слова под-держки, никогда не могу помочь человеку. Всегда так. Ненавижу себя. Нена-вижу.
С того времени, если дома была мама, а «учиться» должен был идти, я за-ходил в библиотеку. Миха хоть и не шел на особый контакт, какой контакт, десять лет разнится, но кое-что понимал в литературе, даже нет, не просто кое-что, а такое впечатление было, что он прочитал абсолютно все что можно. Сэлинджер или Мейлер, Достоевский, ему не надо было ничего объяснять. Просто скажешь, а он уже понимает, о чем речь.
Иногда я являлся туда утром, вместо занятий, просто брал книгу и шел в читальный зал, и проводил там все время до вечера. Книги эти я домой не брал - дома свои есть. Но прочитал много, конечно - от нечего делать.
Я не охранял Миху, нет, просто иногда я поглядывал в сторону стола - не лезет ли кто, мало ли уродов? Иногда мы с ним общались, редко, правда, да и то, когда я книги подходил брать или сдавать. Мне нравилось говорить с ним, умный он был, только злой какой-то, может, думал, я над ним издеваюсь?
Как-то он спросил меня о том, зачем мне эти книги? Он предположил, что для реферата и спросил, на кого я учусь. Я ему прямо сказал, что просто так учебу прогуливаю, от нечего делать. Он ничего не ответил.
Через пару дней я спросил о его образовании. Оказалось, у него высшее экономическое образование, но на работу по специальности ему не устроить-ся, он инвалид по зрению, пенсию он не получал, не знаю почему, он не рас-сказывал. Только однажды сказал он: «Говно вся это литература» - так я его и не понял. Все хотел спросить почему, да повода не было, а потом как-то забы-лось и не к месту уже стало.
Но, в принципе, в библиотеку я заходил все-таки ради книг.
На улице никого не было, даже собачников. Странно - так тихо. Нет, во всем дворе все-таки оказался один живой обитатель – кот.
Это не был бродячий кот, но и имени у него не было. Его называли просто – Белый. Во всяком случае, я никогда не слышал, чтобы его как-то называли иначе. Он жил у дедка, который и собирал этих котов, чем бесил всю улицу. Содержал, тратя, на них, наверное, всю пенсию. Но чуть что – и на этого дед-ка накидываются почем зря, мол, твои коты везде гадят. Вплоть до того, что, они (коты), всю изоляцию на трубах в подвале посрывали и он оплатит ремонт из своего кармана. Бред, казалось бы, ан нет, посмотрите, что порой творят у нас и вам не покажется это бредом. Таким людям памятники ставить надо, а тут… А, что там говорить…