Кобыла вопросительно уставилась на меня, не понимая о чем это я. Все-гда так, люди уже не замечают, как хамят, оскорбляют или просто обижают своими действиями других людей. Может, конечно, в их понимании, нахамить - это наорать или грубо сказать, но, по-моему, смех в ответ ничем не от-личается, он также способен оскорбить человека.
Она сказала:
- Что?
Напрягся и мудак, опять самоутверждение сейчас начнется. А все-таки глупо все как-то получилось - тупанул сам, тоже мне благородный гнев. Идио-том только себя выставляю и, самое главное, перед кем?
- Извините, - только и сказал я, и вышел. Побрел домой, проклиная себя на каждом шагу - какой я все-таки идиот. Ненавижу себя.
И опять эта вонь из мусорного бака понеслась над районом. Снова там что-то горело. Просто омерзительно. И асфальт тогда какой-то острый был, каждый камешек под подошвой чувствовался. Иду, смотрю на него, на ас-фальт на этот, даже пачки сигаретной пустой нигде не валяется, и попинать нечего. Но и взгляд поднимать не хочу, - солнце так и бьет по глазам. И дома эти - не дома, а ДОМА, как отроги скал на побережье, огромные такие и солн-це из-за них выглядывает, злое такое, хищное.
И мысли такие поганые в голове. Денег почти не осталось и что, вообще делать, как время провести. Мама ведь звонила, еще вчера. Я как-то позабыл, она говорила что задержится, а я забыл как-то, внимания не обратил. Говорила: деньги, если что, у дядьки взять.
Мелькнула мысль к нему съездить, он на другом конце города живет, но передумал, вспомнив последний визит. Он хоть и брат маме, но ведёт себя, как не родной. Нет, он, конечно, улыбается всегда, приветливый такой, а сам подкаблучник, все там тетка моя решает. Маленькая такая, жирная, на сви-нью похожа. И прическа у нее уродская. Короткие волосы, красные такие, мерзко просто. Как ни приду к ним, уставится на меня и смотрит ястребиный взглядом. Будто говорит: «Чего ты приперся? Скорей бы убрался, и я бы спокойно могла бы дальше командовать всеми домашними» и улыбается, омерзительно.
Есть там кузина моя, Светой зовут, года на четыре старше меня, она больше в дядьку характером, тоже улыбается и смеется. Вообще, прикольная такая. С нами теперь почти не общается, с родственниками со стороны тетки - пожалуйста, а с нами – нет. А я помню, что раньше, лет семь назад еще, мы с ней у бабушки пересекались, вместе жили. Да, блин, было время. А потом не знаю, что случилось, просто не знаю. Наверное, воспитание теткино сказалось - она теперь реально крута, это так надо называть. Работает в офисе каком-то, по знакомству устроили, карьеру делает, не знаю, что там конкретно, но ее будущее – точно, светлое.
Тоскливо стало, захотелось, чтобы мама вернулась и не было бы ни этих двух дней, ни этого Санька, ни Насти. Хотелось, чтобы все было как раньше.
И еще одна мысль хорошая посетила меня по дороге домой. Социальные сети – это круто! В социальных сетях можно просто удалить всех знакомых и «друзей» и все, не надо париться, а тут…
Нет, Настя чтобы была.
Как же давно была пятница! Оглянуться не успел – а уже воскресенье.
Тут мои рассуждения прервал клокочущий голос аксакала за спиной:
- Ты чо не здооваешься, судент?
Я машинально оглянулся - за спиной сидела обычная публика – аксакал, баба Нюра, со своей вечно отставленной ножкой (хоть с кем-то потрепаться!), Артур и Клоп, сынок Кулька, мордастый краснорожий утырок в кепке и тел-кой, которая смотрела на меня с иронией и вызовом одновременно.
На скамейке, между аксакалом и длинным Артуром стояла небольшая пластмассовая бутылка из-под лимонада с характерно надетым на горлышко пустым пластиковым стаканом.
- Что? – совершенно логично и без вызова ответил я, действительно не расслышал. Попробуй пойми его квакание.
- Аааа…, эхе-ге, - сказал толсторожий, прищурившись.
- Есть сигарета? – Перебил его Артур.
Обросший весь, рожа в щетине. Мерзость.
Клоп сверлил меня взглядом. Как всегда, он сидел на корточках, глядя на меня снизу вверх.
- Дай пять рублей. - Промычала кобыла.
Я полез в карман за ключом от подъезда.
Я опять забыл его!
Спросил:
- Есть ключ от двери?
В ответ все впали в какой-то ступор и переглянулись. Тишину прервал громила:
- Слышь, тебя спросили, так отвечай, - сказал он с вызовом, уперев руки в колени и немного подавшись вперед.
- Какие-то проблемы? – С таким же вызовом ответил я, стремясь сразу расставить все точки над i. В самом деле - какого-то синяка бояться!
В воздухе повисло напряжение.
- Слышь, че, проблем хочешь? - ответил верзила, уже с нарастающей яростью в голосе.
- Ну, предположим, не хочу. Собственно, чего тебе вообще от меня надо? – ответил я, спокойным и ровным голосом, даже немного удивившись себе.
Воцарилось молчание. После паузы амбал ответил:
- Было бы за что, вообще бы убил. – Это было сказано уже с чувством превосходства, но как-то в сторону.
Его перебила телка:
- Ты что, крутой здесь самый?
Я чувствовал, что дело ничем хорошим не закончится, все двигалось к мордобою, поэтому не стал острить заготовленной шуткой на счет его пьяных валяний у подъезда и его прически.
Спасла, как и в прошлый раз, все та же баба Галя. Она выходила из подъезда и я, ничего не ответив уродам, скрылся в подъезде. Нет, мне не было страшно. Не знаю почему, но как-то все параллельно стало и плевать на них было, абсолютно на все мне плевать почему-то стало. И еще взбесило - стоит эта бабка жирная, чуть шею себе не своротила, выглядывает. И эта баба Нюра тоже, идиотка, всегда вся в счастье.
«Царство ночных кошмаров» - надпись в подъезде. Здесь же наблевано. Бывают моменты - не утерпеть человеку на нашей скамейке и он вываливает содержимое своего желудка прямо в подъезде, под лестницей (чтоб никто не наступил). На «синей» скамейке - нельзя, они чистюли. Вон, Игорек, сука, даже пачку от сигарет и ту демонстративно положит в ломаную пластмассовую корзину, которая заменяет урну.
Бомж Гриня сидел на лестнице у почтовых ящиков.
- Андрюх, - говорит, - дай прикурить.
Дал. В конце концов, Гриня малый незлобный и мне-то уж точно ничего никогда не делал плохого. Впрочем, и хорошего тоже, но надо все-таки оттал-киваться от первого, наверное.
Пришел домой, покормил кота и сел читать. И только я дочитал до беседы Холдена с мистером Антолини, как опять - звонок в дверь.
Пришел Санек. Конечно, пришел не просто так, как всегда. Сначала мял-ся на пороге. Спросил, - приехала ли мама? Когда узнал, что нет, сразу вошел. Никогда я, наверное, не дочитаю эту книгу до конца, никогда не узнаю отве-тов Мастера.