Он не сразу поборол страх, охвативший его. Ноги дрожали, в глазах потемнело, множество мыслей, сменяя одна другую, мгновенно пронеслись в голове.
И тут он услышал совсем спокойный, ласковый голос Зинаиды Антоновны:
— Умывайся, сынок, и садись завтракать.
Андрейка знал и понимал, что, если нужно будет, мать сама расскажет ему все, и, ни о чем не расспрашивая, пошел умываться. Набрал полный рот воды из кружки, осторожно выплеснул ее на дрожащие руки, обмыл лицо раз, и второй, и третий.
Гитлеровец, ближе всех стоявший к окну и следивший за каждым движением Зинаиды Антоновны, нетерпеливо постучал кулаком в окно, торопя хозяйку. Стук этот болью отозвался в сердце мальчика: «Наверно, маме грозит опасность». Кое-как вытерев полотенцем лицо, он быстро подошел к столу. Мать уже поставила завтрак — отварную картошку. Она дала бы и еще что-нибудь к картошке, но вон как внимательно следит за ней худой и длинный, словно аист, фашист. Нельзя, не дадут и поесть сыну, все отберут. Андрейка тихо сказал:
— Мама...
Зинаиде Антоновне показалось, что она впервые услышала это слово. Андрейка вложил в него все: и свое проклятие ненавистным врагам, и свою тревогу, и решимость, и свою безмерную любовь к самому дорогому для него человеку.
— Не спрашивай ничего, сынок... Я пойду, а ты съешь всю картошку, и здесь, — она осторожно засунула под миску бумажку,— все сказано. Скорее отнеси это дядьке Мартыну.
Зинаида Антоновна умолкла, чтобы не вызвать подозрения у немца, стоявшего у окна.
Андрейка взял в обе руки миску с картошкой и сел за стол. Мать улыбнулась ему, дотронулась до его светлых, почти белых, и мягких, как лен, волос и, глубоко заглянув напоследок в глаза сыну, вышла из избы. Мальчик услышал, как брякнула клямка и щелкнул замок. Значит, мама заперла его и ушла. Но куда? Он уже дважды ходил в лес, к дядьке Мартыну, относил ему письма, содержание которых мама пересказывала ему на всякий случай. А сегодня все окружено тайной, и он плохо понимал, что к чему. Андрейка видел, что мама пошла по улице села, а фашисты двинулись вслед за ней. Подождав, пока они отойдут подальше, он отодвинулся в темный угол и развернул записку. Там было написано:
Дядька Мартын!
Веду к тебе одиннадцать фрицев. Они не знают дороги, а хотят как можно скорее быть в местечке Курган... Встречай на гати из Дальнего леса в Большой мох.
Зинаида.
Каждая буква этой записки, написанной крупным, отчетливым почерком, запрыгала у него перед глазами, как живая.
Андрейке сразу стало ясно, что нужно делать. Понял он и хитрость матери. Она заперла его в избе: смотрите, мол, мальчишка никуда шагу не сделает, так что нечего меня опасаться. Андрейка даже улыбнулся: ловко мама отвела от себя подозрения.
До этого Андрейка и Зинаида Антоновна не один раз ходили к партизанам, им обоим хорошо известна была и дорога, и большая часть запруды на реке Ипути, находящаяся под наблюдением партизанского дозора. По ней никто не мог пройти незамеченным.
Нельзя медлить ни минуты.
У Андрейки даже в груди похолодело, когда он подумал, какая опасность грозит сейчас маме... Вот почему так улыбнулась она на прощание, так нежно дотронулась до его волос, поцеловала в лоб...
В голове Андрейки теснились тревожные мысли. Ему страшно было даже подумать, что может случиться. И кто может предугадать, какой будет исход?.. Ведь мама пошла одна, без оружия, а по пятам за ней шагают одиннадцать вооруженных фашистов...
«Скорее, скорее,— будто нашептывал кто-то в уши Андрейке.— Чтоб не было поздно, беги к дядьке Мартыну».
Быстро одевшись и зажав в кулаке записку, Андрейка взобрался на печь, поднатужился, головой и руками отодвинул одну доску, другую и прошмыгнул на чердак.
День был на редкость погожий. Андрейке казалось, что кто-то огромный, страшный внимательно прислушивается к его мыслям, зорко следит за каждым его шагом, готовый с минуты на минуту схватить его, не дать отнести дядьке Мартыну записку матери... Он так спешил, что даже вспотел, взмокшие волосы прилипали ко лбу.
Чтобы сократить путь, Андрейка свернул с дороги, тянувшейся вдоль реки, и двинулся напрямик по заболоченному лугу. Шел он теперь гораздо медленнее, чем по дороге, да и начал беспокоиться, как бы не сбиться с пути. Что ж тогда с мамой будет? Мысль об этом жгла сердце, сжимала его в комочек.
Перепрыгнув через небольшую лужицу между двумя кочками, Андрейка вдруг поскользнулся и упал. В предплечье что-то хрустнуло, холодная вода сквозь одежду сразу обожгла тело. Мальчик осмотрелся вокруг и, опираясь на одну руку, торопливо поднялся. Голова кружилась, в глазах мелькали радужные пятна, в ушах слышались какие-то странные, далекие шумы.