Одного Андрейку Мартын не хотел отпускать, а ехать вместе не было времени. Но потом, немного позднее, пришла важная новость. В райкоме Мартыну сообщили, что скоро состоится вручение наград большой группе партизан и ему следует ожидать вызова.
— Вот тогда, — прикидывал он, — и поедем в Минск. Там все выясним.
Мартын не сомневался, что вызовут не только его одного.
Вызовут, наверно, и Андрейку, который тоже представлен к награде. Подписывал тогда наградной лист он, Мартын, и комиссар. Да и подпольный райком утвердил их кандидатуры.
...Еле-еле начинало светать. Было часа три или четыре утра. Августовский рассвет был теплым.
Вчера вечером Мартын сказал Андрейке:
— Вот что, брат, завтра поедем с тобой в Минск. И поедем не по обычным делам, а получать награды. Их нам с тобой будут вручать в самом Верховном Совете...
Варвару Максимовну он попросил, чтобы она приготовила сейчас ему с Андрейкой что-нибудь на дорогу, так как на станцию отправятся очень рано. В поезде захочется перекусить.
От Смолян до Минска езды на поезде всего часа четыре. Поезд отходит в шестом часу утра. Значит, в десять они будут в Минске. Придется, наверно, сразу идти в Верховный Совет зарегистрироваться, потому что в двенадцать часов дня — вручение. А кому охота опаздывать в такой торжественный день!
Спать улеглись рано. Однако долго никто не мог уснуть. Всех в семье Мартына взволновала эта новость. Но некоторое время спустя сон все же взял свое.
Варвара Максимовна и во сне не могла забыть, что завтра надо встать пораньше и проводить мужчин в дорогу. Мартын и Юрик думали об Андрейке. Мартын — доброжелательно, Юра — с завистью: почему не он, Юрка, будет рядом с отцом, а Андрейка? Нерадостные мысли теснились в его голове. Вот вернутся они из Минска, и все будут на них смотреть, поздравлять, восхищаться ими. А он?.. Какой же он обыкновенный, ничем не выдающийся! С недовольным выражением на лице Юра так и уснул. Спал он неспокойно, ворочался с боку на бок.
Андрейка лежал рядом с Юриком на одной широкой кровати. Лежал тихий, задумчивый. Сон не приходил. Андрейка даже намеревался встать, выйти во двор и там дождаться утра. И только мысль о том, что он может разбудить других, удержала его.
Уснул он как-то неожиданно, сразу. Однако едва за окном начало светать, он раскрыл глаза, повернулся к окну и не сводил с него взгляда. Не первый раз ему приходилось просыпаться на рассвете. Но такого утра у него никогда еще не было. Оно наполняло радостью, ожиданием чего-то неизведанного, небывалого.
«Нужно в один день и награду получить, и дома побывать»,— думал Андрейка.
Тихонько поднялась Варвара Максимовна. Андрейка видел, как осторожно она вышла в сени, чтобы никого не потревожить в доме.
Решив, что теперь можно встать и ему, Андрейка оделся и на цыпочках вышел из дому.
Светало. В сенях пыхтел самовар, и около него стояла Варвара Максимовна.
— Ты чего так рано? — спросила она. — Чай еще не готов.
— Не спится, — признался Андрейка.
— Понимаю, — сказала Варвара Максимовна.
Собрались мужчины быстро. Мартын поцеловал жену в поседевшую голову. Андрейка поклонился. Выйдя из дому, они не торопясь зашагали к станции. Идти было недалеко, и Мартын знал, что времени хватит и билет взять, и сесть на поезд.
В город ехало не так много людей. Очереди возле кассы не было. Мартын подошел к окошку и попросил два билета до Минска. Андрейка стоял рядом и улыбался: было приятно, что и ему нужен билет. Значит, он уже не мальчик, он будет ехать как взрослый.
...Было без пяти минут двенадцать, когда Андрейка с Мартыном уже сидели в большом зале Верховного Совета. Всего здесь собралось человек около двухсот, мужчин и женщин, пожилых и совсем молодых. Были и юнцы. Андрейка никого из них не знал, но считал, что они такие же, как и он, партизаны и, может, даже такие же, как он, сироты.
Мартын сидел сосредоточенный, все время не сводил глаз со сцены, ожидая, пока выйдут те, кто будет вручать награды. Секретарь Смолянского райкома Борис Рудак, сидевший рядом с Мартыном, что-то шептал ему на ухо, указывая глазами на Андрейку. Мальчик заметил это, смутился, покраснел и, чтобы скрыть свое смущение, плотнее прижался спиной к спинке кресла, стиснул руками подлокотники. Ему показалось, что все в зале смотрят только на него.
В проходе показались двое мужчин. Пока они шли через весь зал, взгляды присутствующих провожали их. Мужчины не поднялись на сцену, как ожидали Мартын и Андрейка, а остановились возле длинного стола, который стоял внизу, где заканчивались ряды кресел, и повернулись лицом к присутствующим.