Все здесь Мартыну до мелочи знакомо. Направо от станции — территория большого торфяного предприятия. В скором времени рядом с ним будет строиться торфобрикетный завод. Чтобы увеличить выработку торфа, уже получили новые механизмы.
Налево от станции сразу же простирались широкие колхозные поля.
Снег и мороз, а думать уже надо о весенней посевной. Сколько дел, новых и интересных, нужно безотлагательно начинать! И всю дорогу от станции до своего дома Мартын только и думал об этих делах, о которых много говорилось на совещании.
Первой встретила отца Нина. Она прижалась к его холодной шинели, забрала в охапку пакеты с подарками и понесла их на середину комнаты.
Но что-то насторожило Мартына. Варвара Максимовна стояла около стола, а Юрик и Андрейка сидели в разных углах, надутые и хмурые.
— Что случилось? — спросил Мартын.
— Пускай он тебе скажет,— бросив взгляд в сторону Андрейки, ответила жена.
— Я все знаю, я все знаю! Я хотела сказать маме, а она...— затараторила Нина.
Но Варвара Максимовна прикрикнула на нее:
— Не твое дело!
— Мама, я пионерка, мне нельзя лгать. Правда, папа? — подалась девочка к отцу.
За последние месяцы Мартын не раз уже замечал, что Варвара Максимовна начинает придираться к Андрейке. Возникли нехорошие мысли, но Мартын не спешил высказывать их, ожидая подходящего случая, который помог бы Варваре Максимовне понять и почувствовать ее неправоту, вот сейчас, кажется, такой случай подвернулся.
— Ну что ж, давайте разберемся. Коллективно,— сказал Мартын и начал раздеваться, приводить себя в порядок после дороги.
— Правильно! — обрадовалась Нина.— Пускай Юрка первый все скажет. Ведь он виноват! Я все слышала и все знаю. Знаю, как его Михась вокруг пальца обводит...
Она подошла к Андрейке и исподлобья уставилась на брата.
Но Мартын ожидал, что скажет жена. Поняв это, Варвара Максимовна объяснила:
— Чуть не подрались. Хорошо, что успела разнять. И виноват Андрейка!
— В чем виноват? — спокойно спросил Мартын.
— Юрик помог... Нет, он вместе с Михасем Рудаковым решил письменную задачу...
— Не помог, а решил за Михася! — смело возразила Нина.
— А Андрейка твой, — не слушая ее, продолжала мать,— донес об этом классному руководителю. В результате, пожалуйста,— и Юрику и Михасю поставили двойки!
Эти слова «Андрейка твой» неприятно резанули Мартына. Он сразу насупился, помрачнел, и Варвара Максимовна тут же спохватилась, поняла, что она, в сущности, неправа. Может быть, зря накричала она на Андрейку, зря защищает Юрика? «Но ведь я мать, — мелькнула мысль, — разве могу я нападать на родное дитя?»
— Та-ак,— протянул Мартын не обещающим ничего хорошего голосом.— Та-ак... А из-за чего они подрались?
— Юрка назвал Андрейку предателем! — снова выпалила Нина.
— Ты действительно так и обозвал его, Юра? — еще более суровым тоном спросил отец.
Мальчик поднялся со стула, опустив голову.
— Тебе что, телята язык откусили? — набросилась на него мать.— Говори все, что у вас было, пусть теперь отец сам разбирается! Только правду говори, слышишь?
Но Юрик продолжал упорно молчать, и Варвара Максимовна еще больше усомнилась в его искренности и правоте. Ей захотелось узнать всю правду: ведь перед отцом сын лгать не будет и Андрейка скажет правду.
— Они с Михасем еще прошлым летом сговорились против Андрейки,— опять посыпала словами девочка, ободренная присутствием отца. — И в лесу они нас обманули, и в колхоз на работу не ходили совсем. Оба курят...
Нина волновалась все больше и спешила высказать отцу все, что знала о брате и что слышала о нем в школе. А Юрик, совсем понурив голову, молча вертел пуговицу на пиджаке и с возрастающим страхом слушал, как честит сестренка его друга Михася, самого недисциплинированного и отстающего мальчишку в школе.
— И Юрка еще дружит с таким! — возмущенно закончила Нина.
Ну что возразить ей, как оправдаться в глазах отца? Ведь Юре и самому надоела эта дружба. Все время он был как бы слепым придатком Михася, послушно делал все, что он скажет. Иногда тошно становилось от всего этого, но не хватало духу порвать с Михасем. Не хватало мужества и сейчас рассказать всю правду, и Юра решил признаться лишь в чем-нибудь, хотя бы в том, о чем спрашивал отец.
— Я сказал на Андрейку... предатель,— пробормотал он, переступив с ноги на ногу.
— А ты подумал о том, что говоришь? — тихо спросил Мартын.
— Меня Михась научил...
— А знаешь ли ты, что за такое тяжелое оскорбление тебя мало избить?
— Дядя Мартын! — не выдержал Андрейка.— Я его только разок стукнул!