Андрейка медленно, как взрослый, зашагал по комнате. По-новому открылся ему подвиг матери. Как правильно поступила она! Всем сердцем своим включилась в народное дело и отдала ему себя без остатка. Боролась сама и искренне радовалась успехам отряда. Андрейка почувствовал, как в сердце его хлынула новая волна любви к матери, и он, как никогда раньше, был благодарен ей за верную дорогу, на которую она вывела его, за то, каким он сегодня стал, каким его знают и уважают в школе, в отряде, в семье.
Неожиданно в комнату ворвался Юрик, раскрасневшийся и возбужденный.
— К Толику Казачку учитель пришел,— громко, но таинственно сообщил он.
— Зачем? — заинтересовался Андрейка.
Юра смутился, не ответил.
— Не по тому ли самому делу? — догадался Андрейка.
— Может быть.— Юрик кивнул головой и виновато опустил глаза.
Он знал, что Толик Казачок поступил так, как и сам он однажды. Толик солгал родителям, будто потерял дневник, а учителям сказал, что забыл его дома. Он получил подряд две двойки и не хотел, чтобы отец узнал об этом. Классный руководитель случайно встретился на улице с отцом Толика и разговорился. И все выяснилось. Теперь учитель пришел к Казачкам, чтобы в присутствии Толика поговорить с отцом о его поведении.
За последнее время между Андрейкой и Юркой установились дружеские отношения. Юрик дал себе честное пионерское слово, что больше не повторит своих нехороших поступков и всегда будет дружить с Андрейкой.
Часто они вместе ходили в кинотеатр, недавно открывшийся недалеко от их дома. Любили гулять по центральным улицам. Такие прогулки очень нравились Андрейке: он все время смотрел на встречных прохожих, надеясь увидеть знакомое, родное лицо.
Мартын и Варвара Максимовна все видели, все понимали и, конечно, молчаливо сочувствовали. Знал об этом и все понимавший теперь по-иному Юра. Но, чтобы не выдать свои чувства и этим не обидеть Андрейку, всегда разговаривал с ним добрым тоном. Так и теперь: заметив, что Андрейка не обратил внимания на его растерянность, Юра выпалил:
— Пойдем гулять, завтра же воскресенье.
— А куда? — спросил Андрейка.
— Ну конечно, на Советскую!
Стояла зима. Мороз, правда, был не очень сильный. Сеял легкий, совсем сухой снежок. Мальчики вышли из дому и сразу подставили лица снежинкам. Снежинки липли к щекам, к ресницам, таяли на губах.
До Советской улицы было далековато. Хлопцы, будто случайно, свернули на заснеженную площадку, где обычно играли малыши, и начали лепить снежки. Но снег был сухой, и снежки не получались. Тогда друзья начали бороться. Они с удовольствием падали в снег и поднимались на ноги без всякой охоты. Так и играли, забыв обо всем.
А снегопад усиливался. Снежинки становились мохнатыми. Вокруг словно бы потемнело.
Мальчики всмотрелись друг в друга. До чего же они стали смешные! Лица красные-красные, руки тоже, а все остальное — белое. У Юрика даже нос в снегу, а у Андрейки брови, как у деда-мороза.
— Ты как полярный медведь,— сказал Андрейка.
— А ты на сторожа магазина похож,—засмеялся Юра.— Весь будто в муке.
Юра втянул руку в рукав пальто и начал пустым рукавом сбивать снег с одежды Андрейки.
— Все равно налипнет,— отстранился Андрейка.— Так даже лучше: замаскированные.
— Правильно,— согласился Юра,— Нина нас сейчас и не узнала бы.
— Разве что по голосу.
...Вволю нагулявшись, мальчики лишь под вечер вернулись домой. Долго отряхивали с себя снег, чтобы не нести его в квартиру, долго стучали валенком о валенок. Но Варвара Максимовна все равно встретила их сердитым вопросом:
— Вы где так долго шатались?
— На Советскую ходили, — ответил Юра.
Андрейка с укором взглянул на друга: зачем обманывать? На Советскую улицу только собирались, но не дошли.
Юра понял взгляд товарища и быстренько направился в столовую. Ему опять стало стыдно. Сколько раз давал себе слово говорить только правду. И опять не кто иной, как Андрейка, поймал его на дешевом обмане.
«Придется опять просить прощения»,— подумал Юра и вспомнил о последнем письме уральцев. Захотелось написать ответ на него, позвать Андрейку на помощь.
После позднего обеда мальчики принялись за работу. Мартын и Варвара Максимовна даже Нину не пустили в их комнату, думая, что они готовят уроки.
«Дорогие друзья, Вова, Витя, Толя и весь ваш класс,— писал Юра. — Я пишу вам уже из Минска, и не один, а с товарищем.— Мальчик остановился, зачеркнул последнее слово и старательно вывел: — Со своим братом Андрейкой. Ты, Вова, знаешь о нем, я не раз давал тебе читать письма отца. Это тот самый, который был с моим папой в партизанах».