— Цыплё-о-на-а-а-ак!.. — закричал Шоколадный. — Иди наза-ад! Пото-о-онешь!
Стриженая голова даже не обернулась.
Я шагнул в прохладную воду. Волна ударила в грудь, обдала лицо солёными брызгами. У ног ворочались камни. Я неважно плаваю, но, если бы понадобилось, готов был прийти на помощь Цыплёнку, голова которого то появлялась на гребне очередной волны, то исчезала. Я напряжённо следил за ним. Наконец Цыплёнок стал приближаться, толкая перед собой притихшую птицу.
Я проплыл несколько метров навстречу. Взял чайку, как берут куру на базаре, прижав её крылья к бокам, и вышел на берег. Следом брёл Цыплёнок. Он пошатывался, тяжело дышал и нетерпеливо тряс головой, склонив её к плечу. Видимо, в ухо попала вода.
Обессиленный, Цыплёнок сел прямо в пену прибоя и улыбнулся. Я заметил, что глаза у него такого же цвета, как морская волна, и так же блестят, будто в них запутались осколки солнца.
— Куда тебя чёрт понёс! — сказал Шоколадный, присаживаясь рядом с Цыплёнком и поглядывая на меня и на птицу.
Цыплёнок махнул рукой, поднялся и запрыгал на одной ноге, прижав к уху ладонь. Потом взглянул на меня и снова улыбнулся доверчиво:
— Чего это с ней, дяденька?
Я протянул ему птицу, считая, что по справедливости чайка принадлежит ему. Он бережно взял её, протяжно свистнул и протянул мне обратно:
— Подержите, дяденька, пожалуйста.
— Давай, подержу, — сказал Шоколадный.
Но Цыплёнок, отстранив локтём протянутые руки, сунул чайку мне. Мы склонились над ней вдвоём. Жёлтые с чёрным обводом глаза птицы глядели на нас равнодушно. Оранжевую перепонку её лапы пронзил крупный кованый крючок. От него тонкая леска тянулась к такому же оранжевому с загнутым вниз концом клюву. Цыплёнок осторожно раскрыл клюв птицы, и мы увидели в нём ещё три рыболовных крючка.
Так вот почему чайка не могла взлететь! Одна лапа её оказалась привязанной к клюву. Видимо, птица схватила кусочек рыбки — наживку на порванной, спутанной волнами «закидушке».
Цыплёнок тронул один из крючков, вонзившихся в клюв. Чайка дёрнулась. Она не верила в наши добрые намерения.
— Держите крепче, дяденька, — шепнул Цыплёнок и начал осторожно вытаскивать крючок.
Я смотрел на его пальцы. Они были в царапинах, тонкие, с обломанными ногтями, но так мягко и ласково касались измученной птицы, так точно двигались, будто доброе мальчишечье сердце переселилось в них.
На клюве птицы показалась алая капелька.
— Ничего-о… — протяжно сказал Цыплёнок. — Сейчас полетишь.
Он извлёк последний крючок из лапы. Потом потянулся к голове птицы, чтобы погладить её. Но чайка, которую больше не связывали путы, угрожающе щёлкнула клювом.
Мы засмеялись.
— Вот и «спасибо» сказала. — Цыплёнок взял у меня из рук чайку и подбросил в воздух. — Лети!..
Чайка взмахнула несколько раз крыльями и села на гребень волны недалеко от нас.
— Всё равно подохнет, — сказал насмешливо Шоколадный.
Мы не ответили. Мы смотрели на чайку. Она закачалась на волнах, уплывая от нас всё дальше и дальше.
— Отдохнёт и полетит, — сказал Цыплёнок.
— Дай-ка крючки, — сказал Шоколадный. — Пригодятся.
Цыплёнок разжал кулак. На ладони лежали четыре синеватых кованых крючка.
— Бери! Не жалко.
Чайка превратилась в едва заметную белую точку и слилась с белыми гребешками волн.
— Отдохнёт и полетит, — повторил Цыплёнок и начал дёргать свою, застрявшую в камнях «закидушку».
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.