— К матери.
Девушка пересела за другой столик, где стоял телеграфный аппарат, похожий на пишущую машинку, и, положив перед собой телеграмму, начала постукивать пальцами по клавишам.
И Фёдор вдруг отчётливо представил себе степные просторы, изрезанные реками, леса, окутанные вечерней синевой, и бесконечный ряд столбов с белыми чашечками изоляторов. И между ними тонкие, поющие нити проводов, что пересекают и леса и степи. И сейчас вот по проводу летит его привет к маленькой старушке, что живёт в далёком волжском городе, к матери. Летит радость.
Валерка уговорился с Серёжкой встретиться во дворе в шесть вечера. Но бабушка была неумолима:
— Нешто это дело — по лестницам телеграммки таскать! Ещё ушибёшься где ненароком или мало ли что. Да и ноги, чай, не казённые — ступеньки-то считать!
Валерка с жаром убеждал бабушку, что это дело общественное, что у них выделено по три добровольца от звена, и звенья соревнуются, кто больше доставит телеграмм, а заработанные деньги пойдут на строительство памятника пионерам-героям.
Бабушка не сдавалась. Валерка уже готов был заплакать, но тут подоспела помощь в лице соседа, старого литейщика Семёна Семёновича. Он появился на кухне и сначала молча слушал разговор, а потом сказал:
— Я бы его отпустил. Раз от дела польза будет, — значит, дело стоящее.
Бабушка очень уважала Семёна Семёновича и, вздохнув, согласилась.
Валерка сунул руки в рукава пальто и, второпях надев шапку задом наперёд, выскочил на лестницу. Серёжки во дворе уже не было. Валерка побежал на почту.
…Из отдела доставки они вышли вместе.
— Ну, ты — налево, я — направо. Посмотрим, кто скорее доставит, — сказал Серёжка.
— У тебя дома ближе.
— А у тебя ниже!
— А двенадцатый!.. Семь этажей!
— Ха! У меня таких целых три! Ну, посмотрим! — Серёжка повернулся и зашагал по улице. Валерка заспешил в противоположную сторону.
Не такое уж это простое дело — разносить телеграммы. Дома, подъезды, лестницы, двери. Нажимаешь на звонки, стучишь.
— Кто там?
— Телеграмма.
Некоторые, услышав мальчишечий голос, открывают не сразу. Спросят, что за телеграмма да откуда, да почему.
На одном дворе при свете ярких ламп с рефлекторами работает небольшой экскаватор. Он блестящими зубьями вгрызается в землю, ловко встряхивает её и складывает в кучу, рядом с прорытой канавой. Интересно бы посмотреть!..
Идёшь мимо кинотеатра, а там в витрине красуются фотографии кадров из нового фильма. Кто-то в кого-то стреляет. Мчатся машины… Но Валерка отворачивается от соблазна и проходит мимо. Время не ждёт.
От лестниц Валерке стало жарко, пришлось распахнуть пальто. Пачечка телеграмм в руке, как назло, убавляется медленно. Неужели Серёжка разнесёт первым? Победит?..
Валерка спустился с последней лестницы семиэтажного дома. Осталось всего пять телеграмм. Он занёс первую, вторую, третью, а когда вручил четвёртую и взгляд упал на оставшуюся, — сердце ёкнуло. Она была адресована в тот самый семиэтажный дом № 12. И как он не заметил этого! Что ж, возвращаться? Из-за одной телеграммы потерять первенство? Ещё «черепахой» обзовут! Что делать?
И вдруг простая и ясная мысль пришла Валерке в голову: «Завтра занесу. А сейчас — на почту. Только как быть с распиской?» Валерка достал из кармана авторучку и примостился на подоконнике. Как же расписаться? Он посмотрел на телеграмму. «Дом 12 квартира 146 Пелагее Ильиничне Бочаровой». И, взяв квиток для расписки, написал коряво, как малограмотный: «П. Бочарова». А телеграмму сунул в карман пальто.
Пелагея Ильинична давно не видала сына Федю: на границе служит, ничего не поделаешь. А тут его начальство письмо прислало: «Спасибо вам, мамаша, что такого сына вырастили, — смелого и честного, верного своему долгу бойца. Большое вам спасибо».
Поплакала Пелагея Ильинична на радостях, да и решила, если Федя в отпуск на праздники не приедет, к нему нагрянуть на самую что ни на есть заставу. Тем более начальник в гости приглашал.
День и ночь ждала Пелагея Ильинична от Феди весточки: мол, еду, мама, встречайте. Но вестей не было. Шестого утром сложила Пелагея Ильинична домашние пироги с мясом да с капустой в большую корзину, добрела до вокзала, села в поезд. Когда он тронулся, долго смотрела в окно на уходящие назад городские окраины, на убранные огороды, на последние жёлтые листья, опадающие с деревьев. И сердце её, опережая поезд, летело к сыну на дальнюю заставу.