— Нам пора, — произнес Кирульт. — Как и обещал, я привел тебя к ней. В качестве моей личной любезности я даже доставлю тебя обратно.
Подобно темному смерчу, они поднялись в воздух и растаяли в небесах, прежде чем стражники с золотыми алебардами успели добраться до них.
...Золотоглазый человек быстрым шагом пересекал долину. Не существовало мира, в котором находилась бы эта долина, да и сама она переставала существовать за спиной путешественника. Пространство справа и слева было заполнено миражами — самые разные вещи и существа выныривали из небытия, начинали обретать форму и вес, а затем, так и не сделавшись окончательно реальным, снова таяли и пропадали.
Эта несуществующая долина была соткана из частиц сотен миров — как плотных, человеческих, так и более тонких миров духов и демонов — лежащих между Хеллаэном, из которого шел золотоглазый человек, и тем местом, в которое он направлялся: одной из закрытых областей в самом сердце Империи Света. Звали его Джезми.
Долина вскоре уступила места холмам. Джезми торопливо поднимался все выше и выше, зная, что его уже ожидают. Подняв голову, на вершине самого высокого холма он увидел сияющую фигуру, заключенную в солнце, а вместо лучей из этого солнца били ослепительные молнии.
Джезми приблизился к стоявшему и преклонил колено.
— Мой господин, — произнес он. — Простите меня. Я подвел вас.
Прозвучал голос, исполненный силы, и вместе с тем — тепла и доброжелательности:
— Что произошло, мой друг? От тебя давно не было вестей.
— Я едва не утратил Силу, учитель. И если бы не те, кого при иных обстоятельствах и вы и я постарались бы навсегда изгнать из мироздания, возможно, до сих пор оставался бы в плену. Враги освободили меня, а те, кому я доверял, лишили меня свободы и имени. Я подвел вас. Новое Древо Сгиудов поразила порча, затем оно было вовсе выкорчевано и обращено в ничто. Простите меня.
Два сознания — ученика и учителя, вассала и сюзерена — соприкоснулись, и знание, которым до этого момента располагал один лишь Джезми, сделалось общим...
Разрушая лекемплет, Пожиратель Голосов добрался в конце концов до того скрытого уровня, где находился пленник. Обладающие, наблюдавшие за сражением, к этому моменту уже приблизились к монастырю вплотную: в виде призрачных фигур или неясных потоков света они парили над зданиями, превращающимися в пыль. Внизу свирепствовала смерть. Затем, из тьмы и пыли вверх взмыл поток золотистого света. Он и не пытался сбежать — отчетливо понимал, что бесполезно. Любой из лордов, пришедших сюда в этот час, скрутил бы его без труда, а их было полтора десятка. Даже его светоносный учитель не сумел бы управиться со всеми сразу, а перед его Силой могущество Джезми было ничтожным... Джезми? Он понял, что имя вернулось к нему, как только рухнули стены темницы, в которую его заточили. Противоестественной реальности, в которой Силы беспомощны и безличны, — реальности, подобной раковой опухоли, выросшей на теле Хеллаэна — здесь больше не существовало.
Лорды рассматривали пленника — кто недружелюбно, кто с любопытством, кто равнодушно. Джезми ощущал на себе их взгляды и гадал, какая участь его ждет.
— Так вот почему вы так стремились самостоятельно раскурочить это место, — с усмешкой произнес Бессмертный Полководец, обращаясь к Гасхаалю. — Здесь держали в плену ученика и вассала вашего самого злейшего врага, и вы об этом знали.
— Да, я почувствовал прикосновение его Силы, когда моя аватара училась здесь, — признал Гасхааль. — Но он отступил сразу, когда почуял меня, и я не мог отыскать его... Не знаю, кем он был, пленником, или же тем, кто в действительности организовал все это и лишь за какую-то незначительную провинность оказался временно ограничен в свободе, но он причастен к тому, что произошло, и это несомненно.
— Вам есть что сказать на это, милорд Джезми? — спросил пленника Дайнеан, потому что Джезми молчал, и те, кто знал историю его отношений с Вороньим лордом, не могли надеяться, что он станет отвечать Гасхаалю.
Секунду или две Джезми еще молчал, глядя на Повелителя Тьмы. Он помнил Дайнеана человеком — пажом одного из Обладающих Силой, мальчиком на побегушках — и те воспоминания плохо сочетались с тем, что он видел сейчас. Он помнил преображение Дайнеана и его стремительное восхождение в Силе, и его победу над бывшим учителем, но все же, глядя на того, кто сейчас, быть может, являлся сильнейшим лордом Хеллаэна или одним из сильнейших, он вспоминал того юношу, которого когда-то знал — в другом мире и в другую эпоху... Еще он понимал, что не должен позволить памяти обмануть себя и обращаться ему следовало не к тому мальчишке, а к лорду.