Впору солнышку обнова,
Дар цветения земного.
Обогнувши небосвод,
Солнце вечером зайдет,—
Утомилось;
На покой
Медленно с небес плетется,—
Фея с солнцем расстается,
Помахав ему рукой.
Ночь приходит.
Вот, кругла,
В небеса луна взошла,
Словно юная чабанка[10] —
И походка, и осанка —
До чего же хороша!
Собирает, не спеша,
Стадо звезд — овец небесных,
И пасет в лугах окрестных.
Зорко смотрит вниз луна
С бархатного небосклона:
Ведь и ей сегодня Дона
Подарить венок должна…
Пробуждается ручей,
Грустен звон его речей:
— Время катилось своей чередою,
Не угрожая ни злом, ни бедою.
Но Кэпкэун, кровопийца отпетый,
Вздумал присвататься к девушке этой.
Черному Вихрю он старшим был братом
И ворожеем таким же заклятым.
Стал колдовать он, уродливый, старый,
Стал насылать на красавицу чары,
Мглу навевать, чтоб невесте понравиться…
Горько заплакала Дона-красавица.
Каплю за каплей слезинки роняя,
Таяла девушка наша родная.
Капля за каплей слезинки ушли
В самые недра молдавской земли.
Доны уж нет, но звучат ее стоны,
Их повторяет источник студеный.
Всхлипы ее в моем лепете живы,
Я перенял ее голос тоскливый.
Там, глубоко под землею, внизу,
Я подобрал за слезою слезу.
Выйдя наружу, звеня по каменьям,
Воды текут мои с жалобным пеньем.
И оглашает зеленые склоны
Вечная песня красавицы Доны.
Про смельчака я журчу и пою,
Что победит Кэпкэуна в бою.
Нет, нелегко подкосить его силу!
Сотни противников свел он в могилу.
Многие бились со злым великаном
И не один уже пал бездыханным.
Против любого оружия он
Грозным своим колдовством защищен.
Только великою тайной владея,
Можно сразить Кэпкэуна — злодея.
Есть у него меж бровями одно
Скрытое чубом железным пятно.
Кто ухитрится попасть в него разом,
Справится тот с колдуном одноглазым.
Лишь его лоб под ударами треснет,
Снова красавица Дона воскреснет.
Снова придет она к нам невредимой,
Дона — утеха Молдовы родимой!
Смолк источник, задрожал,
Дальше, дальше побежал,
И слова его ушли
Прочь,
В молчанье,
В глубь земли.
Песню, что журчал родник,
Андриеш запомнил вмиг;
Грустно к флуеру приник,
По ладам своей свирели
Пробежал наперебор,
«Дона» — все лады запели,
«Дона» — вторил хмурый бор,
В тихих рощах еле-еле
«Дона» — листья шелестели…
И певучая тоска
Сжала сердце пастушка,
Дал он имя песне стройной,
И назвал ту песню «дойной».
Льется вдаль напев свободный,
И за дойной путеводной
По холмам родного края
Зашагал чабан, играя.
И забрел он в дикий лес,
Полный страхов и чудес,
В чащу тёрнов непролазных.
Вдоволь здесь тропинок разных,
А надежный путь исчез.
Андриеш глядит на стежки:
По какой идти дорожке?
Справа — там гнездовье змей:
— Пастушок, сюда не смей! —
Слева — там ежей стада:
— Пастушок, не смей сюда! —
Впереди туман густой,
Воет вьюга:
— Эй, постой! —