И побудкой боевой,
Раскатившейся далече,
Дал сигнал к началу сечи.
Всё отважней, всё грозней
Слышен гулкий топ коней…
Пусть не скоро — понемногу
Соберутся на подмогу,
А надежда вся пока —
На искусство пастушка.
Песня флуера звучит,
В черном воздухе журчит.
Исчезает тишина —
И злодей воспрял от сна,
Понял: всё теперь серьезней,
Чем всегда: грозит беда!
Взвился в небо, как всегда,
И пустился строить козни:
Стал кривым и безголосым
Мрачноглазым… Фэт-Фрумосом!
Песнь летит во все концы,
Подступают храбрецы
Медленно, за шагом шаг, —
И осанистый вожак
Произносит невзначай:
«Андриеш, игру кончай!»
«Ты ли это, Фэт-Фрумос?
Отчего ты так охрип?»
«Я совсем охрип от слез:
Чуть в сраженье не погиб!»
«И лицом ты черен что-то!»
«Просто слезла позолота,
От природы я таков,
Я — из грубых гайдуков!
Впрочем, парень, не страдай,
Флуер, флуер мне отдай!»
Призрак руки к дудке тянет,
Пастуха вот-вот обманет.
«Как же я играть-то буду?»
«Ты, пастух, готовься к чуду:
Коль умолкнешь — в тот же час
Побежит злодей от нас!»
«Ну, бери, коль уж пришел ты,
Но ответь-ка мне как раз:
Черный, вижу, правый глаз
У тебя, а левый — желтый!
Ты исчадье темноты!
Вижу — оборотень ты!»
«Ну, змееныш, погоди же:
Познакомимся поближе!
И явился в черных латах,
Раскаленных и крылатых,
Вихрь во всем своем обличье,
В устрашающем величье,—
Стынет в жилах кровь живая.
Он изрек, повелевая:
«По хотенью моему
Погрузись, пастух, во тьму,
Стань, негодник удалой,
Ты гранитною скалой,
Стань бездумным валуном,
Спи вовеки черным сном!»
Но не в силах он заклясть
Андриеша — ибо власть
Чернокрылого злодея
Отступить должна, слабея,
Перед властью добрых чар:
Ведь у Андриеша — дар
Сфармэ-Пятры: он хранит
От заклятия в гранит,
Понял Вихрь — волшба не в прок
И пустился наутек.
А снаружи — бой кровавый,
Бьются гайдуки со славой,
Крепко бьют драконов злобных,
Колдунов гороподобных,—
Гайдуки бросают вызов
Своре черных блюдолизов!
Пастушок бежит во двор:
Песня флуера в простор
Возлетает, помогая
Гайдукам бросаться в бой:
Песня жжет, в норе любой
Лиходеев настигая!
В это время из пролома,
Что зиял в стене дворца,
Черный Вихрь с раскатом грома
Налетел на храбреца
И вокруг забушевал.
Но спокойный пастушок
Вынул первый лепесток
И его поцеловал —
Вмиг с небес упал клинок,
Меч гигантский Мачиеша,
Прямо в руку Андриеша,
И рука у чабана
Сразу стала так сильна,
Что сильней не сыщешь в свете
И за тысячу столетий!
Побледнел колдун зловещий,
Скрючил пальцы, словно клещи,
Видит — битва нелегка,
Надо спрятаться пока!..
И, удрав от пастушка,
Он укрылся в облака.
Чабаненок той порой
Вынул лепесток второй,
Он к прищуренному глазу
Приложил его — и сразу
Посмотрел на небосвод.
Видит, в облаках плывет
Черное перо вороны,
А на перышке жучок,
Средь бородки схороненный,
Притаился — и молчок!
Это был хитрец завзятый,
Чернокнижник трусоватый!
Андриеш метнул свой меч —
Вихрю голову отсечь.
Меч блеснул, как серебро,
Но растаяло перо,
Превратясь в туманный дым.
Враг остался невредим.
А гигантский меч послушный
Из лазурной мглы воздушной
Воротился к пастуху.
Андриеш сквозь лепесток
Вглядывался сколько мог.
Он внизу и наверху
Все искал упрямым взором,
Шарил по земным просторам,
По равнинам, косогорам,
По морям и по озерам.
Наконец на дне реки
Усмотрел он пузырьки.
Там, в ракушке еле видной,
Черный Вихрь сидел бесстыдный,
Став крупинкою песка,
Чтоб спастись от пастушка.
Грянул меч, вонзился в дно,
Но ракушки нет давно:
И вернулся меч со дна
Снова в руки чабана.
А колдун, взмахнув крылами,
Превратился в сноп огня
И, кривляясь и дразня,