— Стой, Рэп, ты его завалишь. Стой! Нас о другом просили.
— Да этот пидр Вана завалил…
— Стоять! Полиция! Стоять…
— Олег, на соседнюю улицу и скорую вызови… Твою мать. Слышь, паря? Живой?
Потом наступила тишина.
Сначала вернулись звуки и запахи. Звуки шагов по коридору, запах какой-то химии. «Хлорка что ли». Скрипнула дверь, кто-то вошел в комнату, звук шагов, скрип стула, кто-то что-то положил на стол. Открывать глаза было трудно, веки были тяжелые. Мутило, сильная слабость, я боялся пошевелиться, в голове как будто катался огромный шар.
— Кхм… — посетитель кашлянул, зашелестели бумажки. — Роман Васильевич?
Открыв глаза, сразу зажмурился: солнечный свет, лившийся через большие окна палаты, ударил по глазам.
— Да… — голос был хриплым, я посмотрел на пришедшего.
— Здравствуйте, Роман Васильевич. Как себя чувствуете? Узнаете меня?
— Да, здравствуйте, — говорить получалось с трудом, горло пересохло и хотелось пить. — Вы наш участковый, Михаил…
— Викторович, капитан полиции, — закончил за меня посетитель. — Врач разрешил мне короткую беседу с вами. Есть несколько вопросов по поводу произошедшего. Напомню, что вы нарушили условия условно-досрочного освобождения, и от ваших слов зависит, останетесь ли вы на свободе или отправитесь отбывать срок. — Михаил Викторович что-то писал при этом, заполняя какие-то бланки.
— Так что соберитесь и расскажите, как все произошло. Не торопясь, подробно, с чего начался конфликт, — в этот момент он посмотрел на меня, а потом снова начал писать.
«Твою мать, тюрьма. Мне опять светит заключение, а так все начиналось хорошо. Вот зачем полез в разборки, ты ж эту девушку даже не знаешь. Хуже, ты ее и видел-то только мельком и сейчас не узнаешь ее. Да пошло оно всё, эти козлы должны были получить свое, жаль только не всем успел» — после слов участкового в голове сразу зашумело от мыслей и слабости. Я собрался и начал медленно излагать подробности случившегося.
— Ага, значит, шли из спортзала, — он сделал пометку у себя в бумагах, — так, а дальше что было? …
И я продолжил.
— Значит, вы услышали, но не видели, как парень ударил девушку. Так?
— Да, я уже прошел мимо автомобиля и девушки, когда услышал звук пощечины и как девушка вскрикнула. Повернулся и увидел, как парень склонился над девушкой, а она плачет, стоя на коленях.
— Угу. Так и что вы сделали дальше?
— Ну, попросил, парня так не делать и отпустить девушку.
— А он что?
— Ну, он сказал, чтоб не лез не в свое дело и шел дальше.
— Так, и вы?
— Там потом из машины еще ребята вылезли, ну и завертелось…
— А первым кто напал? Кто начал драку?
— Я, а куда мне было деваться, их же четверо, я один…
— То есть вы даже не пытались решить конфликт словесно и сразу взялись применять силу? Так, да?
— Получается. Просто не люблю таких, эта мразота думает, что все можно. Еще не люблю, когда девушек обижают.
Михаил Викторович положил ручку и пристально посмотрел на меня:
— Роман, вы мне кажетесь нормальным парнем. И поступок ваш — нормальный, мужской, но должны же были понимать, что вы ходите под УДО. Что вас выпустили на свободу условно, и каждый ваш поступок будет отслеживаться, — он вздохнул и постучал пальцами по столешнице. — Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Вот прочтите и подпишите.
Он протянул мне исписанные уборным почерком листы. После удара по голове в глазах малость двоилось и подкатывала тошнота, но пришлось пересилить все это и начать читать.
Михаил Викторович тем временем откинулся на спинку стула и стал изучать пейзаж за окном, временами постукивая пальцами по столу. Под этот аккомпанемент я прочитал о своих подвигах.
— Ну, как? Справились? — спросил меня Михаил Викторович, когда я положил листки на кровать рядом с собой.
— Ну, почти, не все я там понял, но суть вроде верная.
— Отлично, Роман, — он взял листки и убрал их в папку.
— И что теперь со мной будет? — я приготовился к самому худшему, в тюрьму не хотелось от слова совсем.
— Как что? Поправляйтесь, принимайте лекарства, ешьте побольше витаминов и домой. Жду вас после выписки.
— А как же драка, протокол и все такое?
— Роман, — он оглянулся на дверь и подошел ближе к кровати, понизив голос, продолжил: — Тут такое дело: по данному случаю заявлений от пострадавших не поступало. Девушка, тобой спасённая, тоже пропала, и потому дело состоит из одного пострадавшего. Тебя. Так вот. Теперь приглядывать за тобой буду тщательнее, так что аккуратней на улице и переходить дорогу только на зеленый сигнал светофора, — при этих словах на его лице мелькнула тень улыбки. — Да, там за дверью ваши родители и сотрудники с работы, пообщайтесь, — он подхватил папку со стола и вышел из палаты.