Элеонора не стала заострять на этом внимание и, наконец, задала мучивший её вопрос:
- И все же, как это возможно? Твое усыновление, то есть?
- Ты же помнишь, что я сказала у тебя дома позавчера перед тем, как уйти? – вопросом на вопрос ответила Гремицкая.
- Поправочка, убежать, - съехидничала Лина.
- Убежать, - смутилась Дарья.
- Что ты - андрогин?
- Да, - кивнула Даша. – И в восьмилетнем возрасте, как ты понимаешь, вторичных половых признаков, вроде груди, у меня еще не было, а, вот, мужское достоинство наряду с женским, присутствовали уже тогда.
Было заметно, что Дарье непросто дается рассказ о прошлом. И у Лины даже возникло сиюминутное желание остановить её признание и забыть обо всем узнанном, как о страшном сне. В конце концов, зачем ей это нужно? Её это не касается: чужие проблемы, неприятные воспоминания. Но врожденное любопытство и чувства, которые она уже испытывала к этому до крайности неуверенному в себе человеку, не позволили этого сделать, поэтому девушка продолжала внимательно слушать.
- В детском доме я была записана под именем Данилы Петрова. Впрочем, фамилия ни о чем не говорит. Ни о семье, ни о родителях. На её месте могла быть любая другая – Иванов, например, или Голубев. О моей двуполости знали единицы. Врач да няньки. Записано мальчик, значит, мальчик. Сколько лет мне было, и как я попала в приют, помню смутно. Приемный отец, он же Гремицкий Лев Николаевич, всегда мечтал о сыне и наследнике, но в силу некоторых обстоятельств иметь детей не мог, тогда, как мама хотела дочь. Увидев меня, они влюбились. Сама понимаешь, это я говорю с их собственных слов, - с улыбкой проговорила Даша и продолжила. – Поэтому решили усыновить мальчика. Меня. Подстава с моим полом «X» обнаружилась не сразу. Узнав, приемные родители испугались и, думаю, даже хотели отказаться. Этого они мне прямым текстом не говорили, конечно, но по их недомолвкам и так ясно, однако, всё же решились на усыновление. Так я и осталась в семье Гремицких. Для отца я стала сыном Даней, хотя, когда у меня стала расти грудь, несколько позже, чем у обычных девочек, само собой, его это сильно расстроило. Зато мама очень обрадовалась, что у неё, наконец, появилась дочурка, которую можно наряжать по своему желанию и заплетать косички. Я немного утрирую ситуацию, но в целом все так и есть. Собственно, все осталось также и сейчас. Для папы я – сын, с которым можно съездить на рыбалку и охоту, поиграть в футбол, а для мамы – любимая дочка, с которой можно сходить в поход по магазинам или SPA-салон, например. Так и живем.
За последний час, Лина который раз впала в ступор. Дочь и сын в одном лице? Это как, вообще?
- А у тебя «крыша не едет» от такой жизни? Как можно себя инициировать и с женщиной, и с мужчиной одновременно? Как ни крути, но разница полов очевидна, - спросила девушка, пытаясь осознать и представить описанную ситуацию.
- Да, нет. Как видишь, я все еще в здравом уме и твердой памяти, - хмыкнула Гремицкая. – К тому же, привыкла. Не знаю, как объяснить, но в такие моменты я словно меняюсь. То есть, моя личность в целом сохраняется: привычки, предпочтения, но поведение изменяется в соответствии с полом, к которому принадлежу в данный момент. Если я Данила, то и двигаться начинаю по-другому, одеваюсь, веду себя, как особь мужского пола. И наоборот.
- Уму непостижимо, - пробормотала Элеонора. – Не могу представить тебя парнем. Ты всегда казалась такой женственной. Даже манерной порой. Хотя я этого и не видела, но, чтобы так меняться ты должна быть отличной актрисой.
- Возможно, но знаешь, у меня в такие моменты нет чувства, словно я играю чужую роль. Я – это я. Я остаюсь собой. Говорю ведь, что это сложно объяснить, - сказала Даша, понимая, что не в силах подобрать подходящие слова для лучшего пояснения.
Отставив, опустевшую за время рассказа кружку, на стол, Лина замолчала, уйдя в себя и пытаясь осмыслить сказанное.
- Почему ты сбежала? – наконец, задала она сакраментальный вопрос.
- Испугалась, - честно призналась Дарья.
- Чего?
- Твоей реакции.
- Но я ведь тогда еще ничего не сделала и не сказала? – вопросительно посмотрела на неё Лина.
- Да, это так. Не знаю…, - напряглась Даша, но через секунду выдохнула, обмякнув в кресле. – Хотя, нет. Наверное, знаю. Но не думаю, что тебе понравится ответ.