- Ясно. Я могу идти, Лев Николаевич? Или есть ещё вопросы? Новые задания? – быстро уточнил Даня, желая покинуть кабинет отца побыстрее, чтобы вновь увидеться с Элеонорой и провести с ней запланированный ранее вечер.
- Нет, - кратко ответил Лев. – Пока, нет. Увидимся дома.
- Папа, - обратился теперь не к своему непосредственному начальнику Данила, а к отцу. – Сегодня я вернусь поздно, так что ужинайте без меня.
- Девушка?
- Да.
- Я понял. Только мать предупреди, чтобы она тебя не потеряла, - добавил Гремицкий-старший.
- Конечно. Уже сделал, - ответил Даня.
- Хорошо, - кивнул Лев. – Можешь идти.
- Встретимся дома, папа, - улыбнувшись, сказал на прощание Данила, спешно выскочив за дверь.
Подождав, когда сын удалится, Гремицкий поднял трубку телефона, набрав давно заученный им наизусть номер.
- Алло, Семён? Это Гремицкий. Для тебя есть работа.
Глава 21
Без малого месяц для Данилы промелькнул, словно один день. И с абсолютной уверенностью он мог сказать, что эти несколько недель были самыми счастливыми за все его двадцать лет жизни. Опасения о том, что Лина, увидев его в женском платье вновь, перестанет воспринимать, как своего парня и вернётся к статусу подруг, остались в прошлом. Поэтому Даня был счастлив и полностью удовлетворен, как в плане эмоциональном, так и физическом.
Каждый будний день они встречались на работе, не забывая между делом обмениваться невинными поцелуями и ласками, когда их никто не видел. А едва ли не каждый вечер они отправлялись к Элеоноре домой, где в шкафу девушки обосновались пара удобных футболок и штанов, принадлежащих Гремицкому, в которые он переодевался по приезду и, при этом, чувствовал себя в мужской одежде гораздо увереннее и лучше. Окончательно осознав, что отныне играть «в Дашу» больше не хочет. Но отделаться от своей «сестры-близняшки» пока не имел возможности. Впереди ещё предстояла учеба в университете, на которую он собирался вернуться в скором времени.
Мать постепенно смирилась с потерей желанной дочери и обретением сына вновь. Главным для неё стало понимание, что её любимый ребёнок, наконец, определился в своей жизни. Правда, непривычно частое отсутствие сына дома заставило женщину ощутить одиночество. Зато Лев Николаевич, хотя и не показывал, был весьма рад и горд, что Данила сделал выбор в пользу мужской половины человечества. И, конечно, при помощи своего человека, которого он приставил наблюдать за Данилой, был в курсе его быстро развивающихся отношений с девушкой по имени Шакирова Элеонора Эдуардовна, двадцати четырех лет отроду, работающей в основанной Гремицким компании. Также он подробно ознакомился с информацией, собранной Даней о своих коллегах, одним из которых и являлась Элеонора. Само собой, отзывы и комментарии Данилы о девушке были сугубо положительные, впрочем, как и об остальной паре коллег по отделу. Выбрать было непросто, но это уже была совсем другая тема разговора.
Чего Гремицкий-старший не знал, так это того, что Даня также был в курсе слежки, организованной отцом. Собственно, это было не в первый раз и парень не имел ничего против, прекрасно осознавая, что таким, не самым тривиальным образом, родитель проявляет свою заботу о нём. Да и Семёна Павловича, давнего друга отца, работающего в охранном агентстве, он неплохо знал, а тот не особо и шифровался, даже подмигнув однажды своему объекту наблюдения, заметив, что его засекли. Не исключено, что собранной информацией отец также поделился с женой. Тем легче впоследствии Даниле будет представить свою девушку родителям, если Лина, конечно, когда-нибудь согласится на это.
Сейчас же Даня расслабленно сидел на диване в квартире любимой девушки, ожидая, когда она, наконец, покинет пределы ванной комнаты и вернётся к нему. По старенькому телевизору шли новости, в которых невозмутимый диктор сообщал об очередных чрезвычайных ситуациях, произошедших в мире за последние сутки.
- А поинтереснее ничего не нашёл? – спросила Лина, грациозной походкой пересекая комнату в направлении парня.
Залюбовавшись возлюбленной, плавными изгибами её стройной фигуры, длинными ногами и высокой грудью, которая слегка колыхалась при движении, Данила ответил не сразу и, кажется, невпопад: