«Ничего себе! Солнце-то тут движется влево! Значит, мы в Южном полушарии. С этим разобрались. А вот летающие острова в три уровня как в небе удерживаются? – недоумевала Чернова. – Или они из картона сделаны? А то и гелием надуты? Хм, и никому не интересно… Это у них тут что, в порядке вещей?!» – потому что никто из работающих на поляне, за редким исключением, в небо не смотрел. А вот замершего на месте работника – заметили сразу. Тот самый мужчина, что разносил котелки, строго прикрикнул:
– Эй! Арис! Ты чего стоишь? Бегом, бегом! – Ещё и пальцами показал, как надо быстро перебирать ногами.
Пришлось наращивать темп передвижения. Но надолго не хватило.
Восьмая ходка показалась преддверием инсульта. На десятой он упал, чудом не поломав себе рёбра на выступающих корнях. После одиннадцатой стал откровенно сачковать, идя порожняком еле-еле, а то и присаживаясь отдохнуть. А когда прибыл на набережную, в ужасе увидел четыре полные корзины улиток. Кажется, мальчик работал как истинный стахановец или ударник колхозного труда.
Стоило только представить себе, что придётся ещё и эти корзины волочь в посёлок, как икры начинало сводить судорогой, а шея отказывалась поворачиваться. Хорошо хоть юный напарник не оказался садистом. Сам впрягся в одну из корзин и двинулся впереди.
Во время выгрузки добычи в ванну явно сказал что-то очень весёлое. Потому что уже шесть работающих там женщин весело заржали, поглядывая на новенького не то с издёвкой, не то с насмешкой. Но Арис и не подумал обидеться. Он только и мечтал, чтобы упасть не здесь, а где-то там, в лесу. Упасть и больше не встать…
Увы, пришлось ещё и последнюю ходку делать. Забрали попутно копья. Оставили их возле шалаша с корзинами. А вот как уже на последних крохах сил добрался до площади, Арис потом так и не смог вспомнить. Очнулся он во время эмоционального рассказа мальчика. Прислушался. Присмотрелся к жестам. Вроде понял правильно: Гют не только успевал улиток со дна канала доставать, но ещё и с хищниками справляться.
Два раза он отступал после атак лонгов. Довольно далеко заманил их за собой между деревьев и там вволю потыкал копьём в их рычащие морды, пока водоплавающие звери пятились обратно к воде. Ну и один раз ретировался бегом, когда его попытался накрыть собой выскочивший из воды скат, которого здесь называли пастор.
Слушательницы оказались вполне благосклонными, верящими и заинтересованными. Сопереживали, задавали вопросы. Ну, разве что одна, самая молодая девчушка, худющая и угловатая, как топор, с презрительной гримасой на лице делала вид, что не верит хвастающемуся малолетке.
Ещё Чернова успела внимательно рассмотреть, на какие части и компоненты делится добыча. Что-то вырезалось очень аккуратно и осторожно, что-то полосовалось быстро и ловко. Но каждый кусочек плоти потом падал в ёмкость только с себе подобными. А, казалось бы, что можно особо выделить в однородной плоти улиток? Выбирали…
Дарья заметила, что нигде возле ванн не было более трёх женщин. Чаще – всего две разделывали добычу. А здесь – восемь. Похоже, что норма перевыполнена в три раза?
Внезапно вновь потемнело довольно резко. И новая каменная туча в три уровня стала закрывать небосвод над поляной. Но теперь она двигалась с иного направления и наискосок к маршруту предыдущего чуда.
«Что бы это всё значило?» – опять застыла в ступоре землянка, глядя на небо и отвесив челюсть. Но никто к ней с разъяснениями не торопился, просветить не пытался. А на резкое и более громкое оживление разговора она и сама внимания не обратила.
Глава 4
«Второй» оказался совсем в иной ситуации. Хотя в том же мире и в том же лесу, покрывающем три пятых площади всего материкового пространства планеты. Что интереснее всего, он, как и «первый», себя чувствовал и осознавал как Дарья Андреевна Чернова! Попавшая в новое тело женщина тоже помнила две картинки бытия до какого-то момента, а дальше спасалась и выживала только сама по себе.
В тот момент, когда землянка с максимально возможной для спортсменки-пловчихи скоростью выплывала из холодного озера, она только и подумала:
«Это падение сквозь какие-то пропасти немного напоминает край увиденного мною на небе чуда. Но там была как бы дыра… И намного теплей… И никакой падающей реки не наблюдалось…»
На том «чужая» картинка и забылась. Суровая действительность вокруг затребовала на решение проблем все помыслы, ум и моральные силы.