Нам посчастливилось заметить свободный уголок стола в бистро неподалеку от транспортной трубы. У меня аж в животе заурчало от запаха кофе и поджаристых пончиков.
— Все это началось, когда… — заговорила Джинджи.
Я перебил, воздев руку:
— Ни слова, пока я не получу кофе.
Мы наконец пристроились в стеклянном пузыре с видом на океан, и Джинджи томилась в ожидании, постукивая ногтями по блестящему черному столу, пока я намазывал маслом пончик и размешивал в кофе сливки.
— Ладно, приступай.
— Вот как? Мне теперь нужно твое разрешение, чтобы заговорить?
— Угомонись, детка. Не испытывай свое везение на сверхнагрузки.
— Детка? — улыбнулась она. — Ты меня так не называл с тех пор, как мы встретились в шахте на астероиде. Помнишь, как ты причалил там для ремонта?
— Вот и надо было оставить тебя на этом астероиде. Бедолагам шахтерам, поди, очень не хватает твоих услуг.
Она недовольно поцокала языком.
— Давай не будем ворошить прошлое. Так, с чего бы мне начать? Надеюсь, тебе известно, кто мой муж? Вергон Дон…
Я так и замер с пончиком в зубах.
— Тот самый Вергон? Хозяин «Вергон энтерпрайзис»?
Она сокрушенно вздохнула.
— Совсем за новостями не следишь? А ведь каких-то четыре месяца назад моя свадьба была главной темой мультивида. Да, тот самый Вергон. Который десять лет назад возглавил мелкую новоиспеченную фирму по строительству нуль-порталов и вырастил из нее могучую корпорацию, набрав на тридцати трех планетах более миллиона работников.
Насчет новостей — это правда, ими я почти не интересовался. Но про Вергона Дона кое-что слышал. Однако в самом начале, когда Джинджи заявила о своем замужестве за богатейшим производителем нуль-порталов в освоенной части Вселенной, его имя не пришло мне на ум, и на то имелась причина.
— Гм… — промямлил я. — Но разве он… не андроид?
— Самый что ни на есть.
— Гм… Не хочешь ли ты сказать, что вышла за андроида?
— Ага. Но это не я дала ему вольную и оплатила гуманизацию, а прежняя хозяйка, какая-то старая кошелка, перед тем как протянуть ноги. Зато я сразу поняла: тут есть что ловить. Ну и приударила за ним. Если честно, шансов устоять у него не было. Уже через полтора месяца он сделал предложение.
Я долго таращился на Джинджи, переваривая услышанное. Главный ее недостаток (так мне всегда казалось) — отсутствие нормальных для любого человека качеств, вроде способности сочувствовать кому-либо, кроме себя. Ничего подобного у нее, похоже, не было с самого рождения. Вот андроиды, те могут имитировать эмоции, иной до того наловчится, что его даже за человека можно принять, если, конечно, не проверять биосканером. Но все равно это будет фикция. Потому-то в Союзе Миров даже освобожденного андроида конституция не наделяет всеми правами биологического разумного объекта, или если коротко — биораза. Спокон веку андроиды считаются собственностью. Но теперь и собственность обладает своими возможностями.
На любой планете, в любой расе, конечно, хватает жалельщиков и доброхотов, они с пеной у рта добиваются, чтобы андроидов-вольноотпущенников уравняли в правах с биоразами, но закон покамест непреклонен. Главный аргумент поистине железный: пусть андроид — самая сложная машина за всю историю технологической цивилизации, но все-таки машина.
И тут я расхохотался.
— Что смешного? — удивилась она.
— Тебе не понять.
Джинджи изобразила свою фирменную горькую обиду.
— Думаешь, измаялась бабенка одиночеством, вот и прикупила себе андроида для любовных утех? Ошибаешься. Он, между прочим, освобожденный и гуманизированный, так что любую мог выбрать. Уж поверь, женщин вокруг него вилось в избытке. Это самая настоящая любовь с первого вклада.
— С первого взгляда.
Джинджи нахмурилась:
— Если понимаешь, о чем я говорю, для чего поправлять каждый раз? Знал бы ты, как меня бесила эта твоя манера…
— Не нравлюсь? — перебил я. — Не навязываюсь. Можешь встать и уйти.
— Ой! Нет-нет, миленький, не сердись. Это все нервы. Я такая расстроенная! Прости меня, ладно? Ах, мне бы пройти школу жизни вроде той, что досталась на твою долю! Очень многому я у тебя научилась, спасибо превеликое, но далеко не всему. — Она печально вздохнула. — Ладно, вернемся к делу. Повторяю, это была любовь с первого взгляда. Но потом Вергон, скотина этакая, взял и все испортил, сделавшись человеком.