Эти три схемы приводятся как пример поэтапного составления подобных схем при помощи ЭВМ.
Первая схема — это более или менее обычная карта, на которую нанесены необходимые для ЭВМ координаты и условные знаки вокруг населенных пунктов и других важных районов.
Вторая схема составлена с учетом направлений господствующих ветров и плотности населения; очертания штатов, соответственно искажены.
Третья схема — полученная на ЭВМ проекция влияния ветров и плотности населения, исходя из определенного «сценария».
Приведенные выше схемы не относятся непосредственно к программе «Лесной пожар». Они сходного типа, однако изготовлены по «сценарию» Центрального бюро погоды.
— Если это быстродействующий газ, — откликнулся Бертон, — он должен беспрепятственно диффундировать через легкие…
— Или через кожу. Или через слизистые. В общем через любую пористую поверхность.
— Но если этот газ так активно диффундирует… — Бертон дотронулся до своего костюма.
Стоун усмехнулся:
— Ну, это мы очень скоро выясним…
В переговорном устройстве раздался голос пилота:
— Приближаемся к Пидмонту. Прошу указаний.
— Сделайте круг, посмотрим сверху, — сказал Стоун.
Вертолет заложил крутой вираж. Оба ученых поглядели вниз, на поселок. Ночью стервятники опустились на землю и теперь густо облепили тела.
— Этого я и боялся, — признался Стоун.
— Они могут стать переносчиками инфекции, — отозвался Бертон. — Наглотаются зараженного мяса и разнесут микробы повсюду…
Стоун кивнул, не отрываясь от иллюминатора.
— Что будем делать?
— Отравим их газом. — Стоун включил переговорное устройство и осведомился:
— Вы захватили баллоны?
— Так точно, сэр.
— Еще один круг, и накройте газом весь поселок.
— Слушаюсь, сэр.
Вертолет накренился и пошел на новый разворот. Вскоре земля исчезла в клубах бледно-голубого газа.
— Что это за газ?
— Хлоразин, — сказал Стоун. — В малых концентрациях чрезвычайно сильно действует на обмен веществ у птиц. Ведь обмен у них идет с особой интенсивностью. Птицы — это мускулы да перья, сердце у них бьется обычно со скоростью сто двадцать ударов в минуту. Многие виды за день съедают больше, чем весят сами…
— Газ расщепляет органические соединения?
— Совершенно верно. Он уложит птиц наповал.
Вертолет сделал еще вираж и завис на месте. Вновь поднявшийся легкий ветерок развеял газ, относя его к югу. Вскоре видимость восстановилась. Сотни птиц лежали на земле, некоторые еще судорожно били крыльями, но большинство было уже мертво.
Stouns skatījās sarauktu pieri. Vairāk ar nojautu nekā ar prātu viņš atskārta, ka ir kaut ko aizmirsis vai palaidis garām neievērotu. Kādu faktu, kādu svarīgu pavedienu, ko šie putni būtu devuši un ko viņš nedrīkstēja izlaist no rokām.
— Ko pavēlēsit, ser? — pa skaļsakaru tīklu jautāja pilots.
— Pavirzieties līdz ielas centram un nolaidiet virvju kāpnes, — Stouns sacīja. — Jums jāpaliek sešu metru augstumā. Zemē nelaidieties nekādā ziņā. Vai skaidrs?
— Jā, ser.
— Kad mēs būsim nokāpuši, jums jāpaceļas līdz simt piecdesmit metru augstumam.
— Jā, ser.
— Kad signalizēsim, atgriezieties lejā.
— Jā, ser.
— Un, ja ar mums kaut kas atgadītos …
— Tad man jālido taisni uz bāzi «Meža ugunsgrēks», — pilots pabeidza aizžņaugtā balsī.
— Pareizi..
Pilots zināja, ko tas nozīmē. Par šo lidojumu viņam maksāja pēc gaisa karaspēku visaugstākajām likmēm: pamatalgu plus piemaksu par bīstamību, plus piemaksu par speciālu uzdevumu miera laikā, plus piemaksu par uzdevuma izpildīšanu virs pretinieka teritorijas, plus īpašu prēmiju par katru gaisā pavadīto stundu. Par šīsdienas darbu viņam pienākas vairāk nekā tūkstoš dolāru, un, ja viņš neatgrieztos, viņa ģimene vēl papildus saņemtu desmittūkstoš dolāru pēc īstermiņa dzīvības apdrošināšanas polises.
Tādas summas maksāja, protams, ne jau par skaistām acīm: ja ar Bārtonu un Stounu tur lejā kaut kas notiktu, pilotam saskaņā ar pavēli būtu tūlīt jālido uz bāzi «Meža ugunsgrēks» un, stāvot uz vietas desmit metru augstumā, jāgaida, kamēr grupa «Meža ugunsgrēks» nebūs izlēmusi, kādā veidā vislabāk viņu un viņa helikopteru turpat gaisā pārvērst pelnos.
Viņam maksāja par riskēšanu. Šo darbu viņš bija uzņēmies labprātīgi. Viņš zināja arī to, ka virs viņa, seštūkstoš metru augstumā, riņķo ar raķetēm «zeme— zeme» apbruņota gaisa kara flotes reaktīvā lidmašīna. Ja viņam pēdējā brīdī neizturētu nervi un viņš nelidotu tieši-uz bāzi «Meža ugunsgrēks», patrulējošās lidmašīnas pienākums būtu helikopteru sašaut.
— Esiet piesardzīgi, — pilots teica. — Es jūs lūdzu, ser.
Helikopters izdarīja manevru virs pilsētiņas ielas un tad sastinga gaisā uz vietas. Atskanēja parkšķē- šana: pilots nolaida virvju kāpnes. Stouns piecēlās un uzmauca galvā ķiveri. Tad noslēdza hermetizētāju un atvēra ventili. Skafandrs piepildījās ar skābekli un uzpūtās. Mazs skābekļa balons, kas atradās viņam uz muguras, nodrošināja ar gaisu divām stundām.
Pagaidījis, kamēr Bārtons izdara to pašu, viņš atvēra lūku un paskatījās uz zemi. Helikopters bija sacēlis biezu sniega un putekļu mākoni.