— Бога ради! — он перевел молящий взгляд с Джирса на Дауни.
— Все мы уже слышали, что вы думаете, Флеминг, — сказал Джирс.
— Так не впускайте ее сюда!
— Если хотите жаловаться, жалуйтесь в министерство, — и Джирс повернулся к двери. Дауни пожала плечами: ей казалось, что Флеминг устраивает слишком много шума из-за пустяков. Джирс придерживал дверь, пока в нее входила Андромеда в сопровождении Хантера; тот шел сбоку от нее и чуть позади, словно они были персонажами Джейн Остин. Андромеда двигалась скованно, но была вся внимание; лицо ее дышало спокойствием, а глаза впитывали в себя окружающее. Во всем этом была какая-то нереальная торжественность, словно вот-вот должен был начаться менуэт.
— Здесь расположен пульт управления счетной машины, — сказал Джирс, когда девушка остановилась, оглядываясь по сторонам. Джирс говорил приветливым, но твердым родительским тоном. — Помните, я рассказывал вам об этом?
— Почему я должна была забыть? Хотя говорила она несколько медленно и торжественно, ее голос под стать лицу был сильным и красивым. Джирс повел ее через зал.
— Вот входное устройство. Единственный способ для ввода информации в машину, которым мы располагаем, заключается в том, что данные набираются на этой клавиатуре. Это отнимает много времени.
— Это должно быть так. — Она спокойна, с интересом осмотрела клавиатуру.
— Если мы хотим вести переговоры с машиной, — продолжал Джирс, — то нам приходится отбирать материал у выхода и снова вводить в нее.
— Это очень громоздко, — медленно проговорила девушка. Дауни подошла и стала с другой стороны.
— Циклоп в соседней комнате может вводить информацию прямо в машину по этому коаксиальному кабелю.
— Вы хотите, чтобы это делала я?
— Мы хотим выяснить, — сказал Джирс. Девушка подняла глаза и встретила пристальный взгляд Флеминга. Она не заметила его раньше и теперь посмотрела на него так же пристально, но бесстрастно.
— Кто это?
— Доктор Флеминг, — сказала Дауни. — Он сконструировал машину. Держась очень прямо, девушка направилась к нему и протянула руку.
— Здравствуйте. Как поживаете? — произнесла она, точно повторяя урок. Флеминг не обратил внимания на протянутую руку и продолжал пристально разглядывать девушку. Она в свою очередь не моргая смотрела на него и через несколько секунд опустила руку.
— Вы, должно быть, очень умный человек — сказала она без выражения. Флеминг рассмеялся. — Почему вы делаете так?
— Как?
— Смеетесь. Это правильное слово? Флеминг пожал плечами.
— Люди смеются, когда они счастливы, и плачут, когда им грустно. Иногда мы смеемся и тогда, когда несчастливы.
— Почему? — она продолжала внимательно смотреть ему в лицо. — Что такое счастье и грусть?
— Это чувства.
— Я их не испытываю.
— Да. Вы и не должны.
— Почему у вас они есть?
— Потому что мы несовершенны. — Флеминг выдержал ее пристальный взгляд, будто это был вызов. Джирс засуетился от нетерпения.
— Все ли в порядке, Флеминг? На индикаторной панели ничего нет.
— Которая панель — индикаторная? — спросила девушка, отворачиваясь. Джирс показал, и она смотрела на ряды темных лампочек, пока Джирс и Дауни объясняли ей, что это такое и для чего служат металлические стержни.
— Будьте добры встать между ними, — закончил Джирс. Девушка осторожно направилась к панели; при ее приближении лампочки вдруг замигали. Она остановилась.
— Ничего. Все хорошо, — сказала Дауни. Джирс снял со стержней предохранительные футляры и попросил девушку подойти. Флеминг напряженно наблюдал за происходящим, но молчал. Девушка шла неохотно, ее лицо напряглось и застыло. Наконец она остановилась перед панелью. Ее голова оказалась в нескольких дюймах от стержней. Лампочки начали вспыхивать быстрее. Гул машины наполнил помещение. Девушка медленно подняла руки к стержням, хотя никто ничего не говорил ей об этом.
— Вы уверены, что они не под напряжением? — Джирс с тревогой взглянул на Флеминга.