— Наша взяла!..
— …Цель поражена! — Джирс схватил трубку лондонского телефона. В помещении пульта управления машины Андромеда отвернулась от экрана, словно закончила незначительный эксперимент. А в Лондоне, в оперативном центре, повернулся к своим английским коллегам Ванденберг.
— Ну, знаете… — только и сказал он. В тот же вечер было сделано официальное сообщение для печати: «Министерство обороны заявило, что над территорией страны, на высоте трехсот семидесяти миль, некий орбитальный спутник был перехвачен новой английской ракетой. Остатки спутника, принадлежность которого неизвестна, так же как и остатки перехватчика, сгорели, войдя в плотные слои земной атмосферы. Ход перехвата прослеживался с помощью автоматической радиолокационной системы и может быть подтвержден вплоть до мельчайших деталей». Из-за стен Уайтхолла донесся всеобщий вздох облегчения, и они словно засветились изнутри от самодовольства. Кабинет провел на редкость удачное совещание, и не прошло и недели, как премьер-министр снова прислал за Бэрдеттом. Министр обороны явился элегантный и улыбающийся, источающий самоуверенность и запах лосьона «После бритья».
— Есть ли новые трассы? — спросил премьер-министр.
— Ни одной!
— И ничего на орбите?
— Ничего, что проходило бы над нашей страной, сэр, — с самого момента перехвата.
— Отлично. — Премьер-министр задумался. — Ну, Рейнхарт в любом случае должен получить дворянство.
— А Джирс?
— О да! Вероятно, орден Империи. Бэрдетт приготовился перейти к делу.
— А счетная машина и ее… э-э-э… агент, сэр?
— Ну, юной леди можно было бы тоже дать орден, — сказал премьер с обычной, чуть насмешливой улыбкой.
— Я говорю о другом: как быть с ними дальше? — пояснил Бэрдетт. — Министерство науки требует, чтобы их вернули. Премьер-министр продолжал улыбаться.
— Но мы ведь не можем этого сделать, не правда ли? — сказал он.
— У нас есть для них обширная военная программа.
— А также — обширная экономическая.
— Что вы имеете в виду, сэр?
— Я имею в виду, — серьезно сказал премьер-министр, — что эта необычная пара сумела успешно выполнить подобное задание, а значит, сможет выполнить и многое другое. Конечно, машина должна работать на оборону, но одновременно она имеет и большой экономический потенциал. Вы же знаете, что мы хотим быть не только сильными, но и богатыми. Ученые дали нам — и я очень признателен им за это — самый совершенный в мире мыслительный инструмент. Благодаря ему страна получит возможность сделать гигантский шаг вперед в очень многих областях. Да и давно пора.
— Значит, вы собираетесь оставить ее в собственных руках, сэр? — Бэрдетт говорил с раздражением, но почтительно.
— Да. В скором будущем я выступлю с обращением к нации.
— Неужели вы намерены сделать все достоянием гласности?
— Не пугайтесь, мой милый, — премьер-министр ласково посмотрел на Бэрдетта. — Я скажу что-нибудь о результатах, а средства их достижения останутся строго засекреченными. Но об этом должны позаботиться вы. Бэрдетт кивнул.
— Что я могу сказать Ванденбергу?
— Скажите, чтобы он умерил свой пыл. Впрочем, нет, можете ему сказать, что мы собираемся снова стать великой маленькой страной, но будем по-прежнему сотрудничать с нашими союзниками. То есть с любыми союзниками, каких мы сможем приобрести. — Он немного помолчал, Бэрдетт вежливо ждал. — Я сам приеду в Торнесс, как только смогу. Эта поездка состоялась через несколько дней; по-видимому, премьер-министр придавал ей очень большое значение. Джуди и Кводрингу стоило немалых трудов скрыть его посещение от прессы, так как всеобщее любопытство было крайне возбуждено. Однако в конце концов все было обставлено с должной секретностью, а городок и его обитатели тщательно и осторожно подготовлены. Успех заметно изменил Джирса. Он впервые почувствовал уверенность в себе. Казалось, он избавился от прежней заносчивости и позабыл о ней. Теперь он был деловит, но любезен и не только снова разрешил Дауни и Флемингу пользоваться машиной, но и уговорил их присутствовать при обходе премьер-министра. По его словам, он хотел, чтобы каждый получил то, что ему причитается. Весь этот парад не слишком нравился Флемингу, но он не стал возражать, надеясь, что ему хоть тут удастся высказаться. В день визита он явился в здание машины раньше других; там никого не было, кроме Андромеды. Она тоже преобразилась. Зачесанные назад длинные волосы не закрывали лица, и вместо обычного простого платья на ней было что-то вроде древнегреческой туники, облегавшей бедра и грудь и свободно струившейся по спине.