Упоминания Исаака о своей собственной литературной деятельности находят подтверждение в стихах Продрома, который хвалит его ум, разностороннее знание природы, риторические и военные познания[106].
Очень интересна рукопись, сохранившаяся в библиотеке Сераи в Константинополе. Она содержит в сокращенном виде письмо Аристея Филократу в переработке Исаака. При сравнении с оригиналом нас поражает отсутствие его собственных поправок и критических замечаний. Вместо этого в целях популяризации письмо было подвергнуто тщательной языковой обработке[107]. Другие рукописи, как уже доказал Ф. Успенский на основании языково-стилистического анализа, равным образом являются трудами Исаака[108].
Впрочем, в типиконе Исаак сам перечисляет все области своих литературных творений: поэтические труды в ямбах и гексаметрах, «политические» стихи, исторические сочинения, а также экфразы — «изложения» — столь любимый византийцами жанр[109], который содержит описания стран, произведений искусства и т. п. Из ряда стихотворений Продрома вытекает, что Исаак отличался прекрасным литературным вкусом и во время своего пребывания при императорском дворе охотно играл роль мецената нищих писателей. Обстоятельное исследование литературного наследия Исаака еще ждет своего издателя.
Хониат при описании бегства Исаака из Константинополя[110] упоминает, что отца сопровождал его старший сын Иоанн. Полезно будет уделить теперь некоторое внимание этому Иоанну, но не только потому, что он был старшим братом нашего Андроника. Безрассудный, дерзкий и вспыльчивый[111], Иоанн унаследовал от своего отца энергию и непомерно развитое честолюбие, которое постоянно ссорило его с императором. Решающее событие произошло на реке Лик, во время битв с турками под Неокесарией. Перед одним из многочисленных сражений император Иоанн II увидел могучего итальянского рыцаря, оставшегося без коня. Он приказал своему племяннику сойти со своего арабского скакуна и уступить его воину. Иоанн не послушался императора. Он дал ему какой-то резкий ответ и крикнул латинянину, что тот может взять его коня, если победит его в поединке. Когда он увидел грозное лицо императора, то все же исполнил приказ. Полный бешенства, пересел императорский племянник на другого коня, схватил копье и помчался в сторону врагов. Когда он был достаточно близко, он перевернул копье острием к спине, сорвал шлем с головы и попросил принять его, если можно, как друга. Турки радостно приветствовали Иоанна, так как знали его с тех давних времен, когда он со своим отцом находился у них. Измена Иоанна парализовала военные действия византийской армии[112]. С этого времени турки пользовались его услугами, так как он знал государственные тайны Империи[113]. Вскоре после этого Иоанн перешел в мусульманскую веру[114] и, как говорили, взял имя Целепес[115]. Сфранзи сомневался, однако, в достоверности этого имени и замечал, что Целепес — это совершенно другой человек[116]. Иоанн получил в качестве вознаграждения поместья, τόπους και χώρας και χρήματα πολλά. Турки окружили его большим вниманием как человека чрезвычайно образованного и владеющего арабским языком[117]. Иоанн взял в жены Камеро, дочь султана Икония. Она и была, вероятно, той женщиной, которая отважно руководила защитой крепостных стен Икония во время их штурма войском императора Мануила. Скорее всего, Иоанна тогда уже не было в живых.
Камеро подарила Иоанну сына Солиман-шаха, который позднее проявил большой интерес к литературе. У Солиман-шаха был сын Эртогрул, будущий отец Османа[118]. Отсюда следует, что будущий завоеватель Константинополя (1453), Мехмед II, вел свое происхождение от византийского князя и, как член рода Комнинов, считал себя законным наследником короны василевса Восточной Римской империи[119].
О матери Иоанна и Андроника мы знаем не много, и, именно поэтому, мы вынуждены довольствоваться предположениями и догадками. Итак, кем была жена Исаака? Греческие источники хранят по этому поводу полное молчание, а вопрос происхождения Андроника по материнской линии тем более важен, что он сыграл значительную роль в его жизни.
106
Cod. Neapol. II 4, fol. 91–92;
Cod. Graec. Vat. 306, fol. 47 v. 50 r., fol. 92–93;
О рукописях трудов Исаака см. Ф. Успенский, Константинопольский серальский кодекс восьмикнижия, с. 29.
116
Там же, I, 7121-72, 2. Уже было указано на то, что выражение Целепес — это испорченная транскрипция слова
119
F. Chalandon. Les Comnène, II, p. 179;
F. Grabler. Die Krone der Komnenen, S. 279, примеч. к с. 49.