Повествования Киннама, непосредственного летописца и частого участника походов Мануила, кажутся хотя и мелочно-детальными, но тем не менее достаточно достоверными. Они могут рассеивать наше внимание излишней обстоятельностью, однако целиком отвечают психологии византийцев и внушают доверие полной правдоподобностью фактов. Мануил и позднее, как мы еще увидим, также не реагировал прямо на враждебное поведение Андроника. Поэтому мы предпочитаем верить больше Киннаму, чем Хониату, который приводит другое обоснование ареста Андроника, приведенное ниже.
Сразу после того, как был раскрыт сговор с Гезой II, Андроник, согласно сообщению Хониата, был снят с государственного поста[220]. Вызванный в Пелагонию, он был уличен в государственной измене и вслед за тем отправлен обратно в Константинополь, где был брошен в дворцовую тюрьму[221]. Хониат, как будто бы он сам сомневается в достоверности своего рассказа, дает непосредственно после него другое описание хода событий, из которого вытекает, что Андроник в Пелагонии все же находился в свите императора; до того же он был в Константинополе, а потом в военном лагере проводил время в любовной игре со своей возлюбленной.
Андроник уже более трех лет поддерживал любовную связь с Евдокией, одной из трех дочерей своего двоюродного брата Андроника и сестры ненавистного Иоанна[222]. После смерти своего мужа она бесцеремонно предстала при императорском дворе вместе с Андроником. Каждый раз, когда его осуждали за эту кровосмесительную связь, у Андроника находилось шутливое оправдание, что он лишь действует по примеру императора, и, смеясь, он добавлял: «Подданному приличествует подражать своему господину. В одной и той же гончарне все изделия выпекаются из одной и той же глины». Мы бы не знали, о чем идет речь, если бы не было старательного толкования Хониата. Андроник этой пословицей весьма недвусмысленно намекал на еще более предосудительное поведение Мануила, который по зову сердца избрал красавицу Феодору, сестру Евдокии, то есть одарил своей любовью дочь своего любимого родного брата, в то время как у Андроника был роман лишь с дочерью двоюродного брата. Эта шутка не понравилась императору, а родственники Евдокии — Иоанн и его зять Иоанн Кантакузин, — услышав о шутке, пришли в бешенство. На людях они терпели жеманство Андроника, но при этом расставляли ему разные ловушки[223]; однако Андроник всегда выходил сухим из воды и высмеивал своего двоюродного брата, называя его «глупой скотиной». Мы не будем описывать того приключения, которое пережил Андроник в шатре Евдокии[224]. Достаточно констатировать, что ее родственники на каждом шагу пытались скомпрометировать Андроника в глазах Мануила. Они распространяли среди прочего слухи, что Андроник стремится захватить трон[225]. Постепенно Мануил терял свое благорасположение к двоюродному брату. В конце концов он посадил его в дворцовую тюрьму и заковал в железные оковы[226].
Тем временем Геза II, не зная о судьбе Андроника, во главе венгерских войск и отрядов наемников напал на Византийскую империю, начав осаду Браничева[227]. Предусмотрительность Мануила оказалась обоснованной. Он незамедлительно выступил из Пелагонии на Дунай и захватил город Смеле. Война с Венгрией началась. Эта война, которая была описана Киннамом[228] и Хониатом[229] и о которой ничего не известно из других исторических источников, закончилась заключением перемирия на благоприятных для Византийской империи условиях[230]. Нас особенно интересует хронология этой войны. Киннам упоминает разлив Дуная вследствие суровой зимы и дождей[231], что обычно случалось в этом регионе ранней весной[232]. Потом он говорит о зимовке армии Иоанна Кантакузина в горах Вереи и о начале военных действий весной следующего года. Итак, военная кампания Мануила, как следствие интриг Андроника, пришлась на время с весны 1154 года до весны 1155 года. Андроник был заключен в тюрьму в 1154 году, то есть примерно годом позже, чем это вытекает из не особенно точной датировки Киннама, что он, впрочем, признает и сам[233].
233
Kinn 232,10. Хронологию событий трудно установить, потому что с начала 1151 года было множество византийско-венгерских войн, которые в столь короткое время следовали друг за другом. Шаландой датирует заключение Андроника в тюрьму декабрем 1154 года (Les Comnène, II, р. 408, ср. Mich. Akomin. II, р. 467) К. Йиречек предпочитает говорить в еще более общем виде: об осени 1154 года (Istoria Srba, с. 143).