Эта весьма рискованная речь была открытым вызовом императору. На это мог решиться, разумеется, только Андроник. Одни, как замечает хронист, думали о присяге то же самое, они даже не скрывали своего мнения; другие, напротив, не высказывались и придерживались той точки зрения, что воля императора направлена во благо отечеству, а не на то, чтобы служить интересам Марии[333]. Намерения Мануила, однако, не осуществились. В действительности дело приняло, как это и предсказывал Андроник, совершенно другой оборот: Мария Антиохийская, вторая жена Мануила, подарила императору сына.
Андронику нельзя было позволить остаться в Константинополе. Его волевая, сильная личность беспокоила императора. Он задумал удалить Андроника из столицы, доверив ему дипломатическую миссию, которая, по существу, не имела бы никакого значения. И случай к этому представился. К концу 1165 года венгерские вопросы были улажены, и это позволило Мануилу вплотную заняться делами на Востоке. Шедшие между Венгрией и Византией войны благоприятствовали активизации деятельности турок, направленной главным образом против княжества Антиохия[334]; кроме того, усилились центробежные тенденции в Киликии и Армении. Мануила особенно интересовало состояние системы обороны на востоке, и он придавал большое значение той роли, которую должны были играть города и крепости Киликии со столицей Тарсом во главе. Поэтому он назначал наместниками в эту провинцию-дукат самых даровитых из имеющихся кандидатов[335]. После смерти Алексея Аксуха должность дуки Киликии, со званием главнокомандующего, στρατηγός αύτοκράτωρ τού πολέμου[336] достался Андронику. Одновременно ему было поручено навести порядок и обеспечить превосходство вооруженных сил Византии[337]. Для получения нужных для этого высоких доходов Андроник получил остров Кипр[338]. Государственные интересы Византии требовали укрепления безопасности городов и крепостей Киликии, так как Торуц, князь Малой Армении, поднял мятеж против византийского владычества[339]. Его подавлением и должен был заняться Андроник во время своего вторичного пребывания в Киликии в 1165 году[340]. После того как целый ряд вооруженных походов против мятежных князей не привел к решающей победе, Андроник решил дать Торуцу генеральное сражение. Но пока он выстраивал свою армию в традиционный боевой порядок — фалангу, Торуц, действуя с помощью гораздо более слабых отрядов, нанес византийцам сокрушительное поражение. Андроник, доведенный до крайности, заметил Торуца, который садился на своего коня, подскакал к нему, ударил его мечом по щиту, сбросил его на землю и скрылся к изумлению ошеломленных врагов. Торуц остался в живых благодаря щиту и железному панцирю. Это принесло Андронику большую славу[341], но проигранное сражение показало, что он вовсе не такой выдающийся стратег, каким его привыкли видеть[342], если он в Киликии дважды потерпел разгромное поражение. Своей бравадой же он, действительно, превосходил всех.
Андроник не долго оставался в Киликии[343]. Склонный к патетике Хониат говорит, что через несколько дней после поражения Андроник признал, что «смертоубийства, битвы, войны и звук трубы Демоса, Фобоса и Ареса, который так нравится людям, а также сами военные действия, значат гораздо меньше, чем таинство Афродиты. Богиня привела его к Филиппе, жительнице соседнего государства». Так выглядит это по свидетельству поэтического хрониста. Однако на самом деле, как говорит Киннам, Андроник оставил пост дуки Киликии не просто так, без каких-либо оснований[344]. Позорное поражение Андроника и его предвидение необходимости дальнейших военных действий стали причиной того, что он в конце 1166 года начал искать защиты в соседней Антиохии у княжны Филиппы, о которой он много слышал от антиохийских латинян[345]. Антиохия и Иерусалимское королевство формально были государствами-вассалами Византийской империи. Поэтому Андроник как в княжестве Антиохия, так и в Иерусалимском королевстве находился в сфере влияния Мануила.