Попугай, колотя клювом по клетке, истошно кричал, что требует немедленной тишины. Когда тишина наконец наступила, он завопил так громко, что все задрожали:
— Вы ошибаетесь, уважаемые обитатели Зоологического Сада! Наш Верховный Правитель умнее, чем вы думаете! Съедая Диплом, он знал, что делает. Он просто решил, что барышня, посчитавшая его глупым, не имеет права на Зоологическую Похвальную Грамоту! Поэтому и только поэтому наш Верховный Правитель съел Диплом! Все видели, какой жертвой это было со стороны Верховного Правителя! Бедный Верховный Правитель стал икать! Он теперь наверняка расхворается. Но это ещё не всё! Это не всё, господин Лев и господин Орёл! Верховному Правителю отлично известно, что кое-кто зарится на его корону. Но Верховный Правитель, уважаемые собравшиеся, умнее, чем вы думаете! Он опять принёс себя в жертву и съел корону. Разве это не умно с его стороны? Где теперь корона? В желудке Верховного Правителя. Поняли? Раз она там, никто, господин Лев и господин Орёл, не может её отнять, хотя помышлять об этом может сколько угодно. А сейчас, уважаемые собравшиеся, хорошенько выслушайте, что я вам прикажу! Именем Верховного Правителя все марш по клеткам! — Попугай засмеялся и ещё раз крикнул: — Все марш по клеткам!
А потом крикнул в последний раз:
— Марш по клеткам, кому говорю!
Наступила полная тишина, и обитатели Зоологического Сада, сколько их было, свесив головы, медленно стали расходиться по клеткам.
Когда все разошлись, Корабль Пустыни встал и тоже медленно двинулся вслед уходящим. При этом из его горба послышался голос, который важно и печально — так, что Соломенного Губерта и Анечку-Невеличку взяла жалость, — сказал вот что:
Для своей невесты на моей попоне Государь подарки повелел везти… Нынче глупый Кролик там сидел в короне; Чем такая доля — лучше смерть в пути.
Глава двадцатая, в которой Попугай вовсе спятил и выдал Соломенному Губерту с Анечкой-Невеличкой суровую тайну
— ХОРОШО, ЧТО ОНИ УШЛИ! — сказала Анечка-Невеличка.
— Почему? — спросил Соломенный Губерт.
— Потому что Обезьяна очень больно стискивала мне руку.
— А мне вообще больше не хочется сидеть за ослиной партой, — сказал Соломенный Губерт.
Вдруг Попугай ни с того ни с сего так чудно замотал головой, что просто невозможно было удержаться от смеха.
— Я — Тигр! — закричал он, потом залаял и так забился в клетке, что во все стороны полетели перья.
— Спятил он, что ли? — сказал Соломенный Губерт. Попугай между тем опрокинулся вверх тормашками и стал выкрикивать:
Прогорланив всё это, Попугай стал перекатываться с боку на бок.
— Он и в самом деле спятил! — сказала Анечка. Попугай, продолжая перекатываться, тихонько запел:
Потом он замолол такую чушь, что Анечке даже стало жаль его. То Попугай кричал, что он трёхтомный словарь, то вопил, что он — секретные чернила, и стоит его погреть у печки, как проступят на бумаге и он сам, и написанные с его помощью указания, как попасть из Зоологического Сада в Царство Кукол.
— Вот бы побывать в Царстве Кукол! — сказала Анечка.
— Я бы тоже не отказался, только не знаю, как туда попасть.
— Попугай, кажется, знает.
— Он же спятил! — махнул рукой Соломенный Губерт.
— Хоть и спятил, а знает!
— Да! Я знаю! — закричал Попугай.
— Расскажите тогда! — попросила Анечка-Невеличка.
— Не расскажу, не имею права — это суровая тайна!
— Раз вы спятили, вы имеете право выдать нам любую суровую тайну, — сказал Соломенный Губерт.
— Ни за что не выдам!
— Но мы желаем знать! — стоял на своём Соломенный Губерт.
— Желаете — узнаете!
— Как же это?