Сперва я плакал искренне, а когда плакать расхотелось, стал плакать притворно, чтобы жемчужин прибавилось. Плакал я долго и наплакал столько жемчуга, что Сирены даже поразились.
Жемчужины, получившиеся из моих искренних слёз, они разбросали, а получившиеся из притворных стали собирать. Так как жемчуга было видимо-невидимо, Сирены крикнули Тритона, приволокшего за собой красивый, с виду словно бы цирковой фургон, и погрузили в него весь жемчуг, получившийся из моих притворных слёз.
Заимев столько жемчуга, Сирены так обрадовались, что вожжи отдали мне, и Тритоном правил я, а Сирены не переставали радоваться и тараторили про то, как украсят свой подводный замок жемчужинами. Они увлеклись своей болтовнёй и не заметили, что я беру левей, вместо того чтобы взять правей, и что едем мы не к подводному замку, а к берегу.
И я привёз их на берег. Увидев, куда мы приехали, Тритон не захотел везти фургон дальше. Но я выхватил большой бич из рук одной Сирены и стегнул упрямца. Ох и упирался Тритон! Стоило, однако, подхлестнуть посильнее, как он рассвирепел, превратился в Дракона и бешено пустился вскачь.
Проскакали мы три дня и три ночи, а когда въехали в чужие земли, Сирены принялись причитать и спрашивать, куда они попали.
— Вы в чужих землях и у меня в плену, — сказал я, а Сирены очень опечалились и запричитали ещё пуще.
Я сразу обратился к первому попавшемуся купцу, намереваясь продать жемчуг. Сперва купец долго удивлялся, что на свете есть богачи, у которых столько жемчуга, а потом решил позвать ещё десятерых купцов, так как у него не хватило бы денег купить все жемчужины.
Пришли ещё десять купцов и тоже стали удивляться, что на свете есть богачи, у которых столько жемчуга, и позвали ещё десятерых.
Пришли ещё десять, и все вместе принялись рассматривать жемчужину за жемчужиной, проверяя, настоящие они или не настоящие. Посовещавшись, купцы заключили, что жемчужины не настоящие, и сказали, что стыд и позор выставлять на продажу фальшивый жемчуг.
— Все-все фальшивые? — спросил я. Фальшивыми оказались все, кроме одной, случайно застрявшей у самой красивой Сирены под ногтем. Но жемчужинка эта была такая маленькая, что за неё купцы ничего не дали.
Как я был огорчён! Ведь она была из моей искренней слезы и осталась от тех, которые Сирены разбросали. Я был так огорчён, что, расставшись с купцами, искренне заплакал, но на суше плакал я не жемчужинами, а простыми слезами. Поняв, что жемчуга больше не наплачу, я утёр слёзы, а маленькую жемчужину выменял на усы и парик, чтобы не выглядеть старым и лысым.
Вот как из меня получился господин Антонио.
Глава тридцать восьмая, в которой Соломенный Губерт хочет увидеть трех Сирен
КОГДА ГОСПОДИН АНТОНИО закончил свой рассказ, Соломенный Губерт сказал:
— Прошу всех вернуться на свои места!
Все вернулись на свои места, и Ветер сразу же утих. А когда утих Ветер, послышалось далёкое пение:
Доброго пути, матросы, Проплывайте стороной, — Тут опасные утёсы, Тут мой замок водяной!
Добрый путь вам, мореходы, Берегитесь острых скал, — Там ключом вскипают воды, Страшен чуд морских оскал!
— Вы скрыли, что стало с тремя Сиренами! Я, кажется, слышу, как они поют, — сказал Соломенный Губерт.
— Сирены в безопасности, — ответил господин Антонио.
— Мы желаем их видеть! — заявил Соломенный Губерт.
— И увидите. Только придётся завязать глаза.
— Если завязать глаза, мы ничего не увидим.
— И всё-таки придётся это сделать, чтобы не разбудить взглядом Дракона.
— Я ведь не разбудила его взглядом, — сказала Анечка, — а я на него глядела.
— Вам было можно, вас сглазили, — сказал господин Антонио.
— Кто? — спросила Анечка.
— Я! Разве вы не чувствовали, что я вас сглазил?
— Чувствовала, — призналась Анечка-Невеличка.
— А сейчас чувствуете?
— Ни капельки.
— И даже когда я пристально гляжу?
— И даже когда вы пристально глядите.
— Значит, вам тоже придётся завязать глаза.
И Анечка-Невеличка завязала глаза платком. Затем завязали себе глаза Соломенный Губерт и все маленькие белые Негритята. Потом господин Антонио велел взять друг дружку за руки, сам взял за руку Анечку-Невеличку и повёл её куда-то вместе с остальными.
Никто не знал, куда ведёт их господин Антонио. Одна Анечка догадывалась, что идут они к цирковому фургону.
Туда ли их вели? Да, их вели туда!